Нет ничего печальнее, когда детей не понимают собственные родители.
Разумеется, при этих его словах я разрыдалась. Он прекрасно знал, как сильно огорчает меня моя мама.
– Но, Томми, – пробормотала я сквозь слезы. – Если ты собираешься жить с Норин, когда же мы будем встречаться?
– Я не знаю. Я буду довольно занят, – признал он. – Но, может, если мы побудем порознь, это пойдет нам на пользу. В последнее время мы часто ссоримся.
Я начала всхлипывать еще громче.
– О боже, Ли, пожалуйста, прекрати рыдать. Я не говорю, что мы расстаемся или что-то в этом роде. Мама никогда этого не допустит. Нет, серьезно, я думаю, что нам нужно подвести итоги, решить, куда мы хотим двигаться дальше.
Перевожу: ему нужно подвести итоги и решить, куда он хочет двигаться дальше.
– Как бы там ни было, мама хочет, чтобы ты приехала и помогла ей обустроиться дома. Она не доверяет мне всякие тонкости: ходить по магазинам, застилать ей постели, например. Я могу рассчитывать на тебя?
– Конечно, – пробормотала я, глядя в сторону. Надо прекратить реветь и взять себя в руки. Перестать хныкать, согласиться с Томми и просто надеяться, что, когда Норин поправится, он вернется ко мне.
Я не стала его провожать: иначе не устою. Прижмусь к нему на пороге и буду умолять остаться. Зато я выглянула из-за шторы и увидела, как он встретился с моей мамой. Она как раз вернулась от парикмахера.
Сонни Кроссу придется ответить за многое. Из-за кого же еще мама решила покрасить прядь белоснежных волос в цвет фуксии?
Они долго стояли на тротуаре. Говорил в основном Томми. Когда мама наконец вошла в дом, то первым делом заявила:
– Томми рассказал, что наделал этот мерзавец. Попросил беречь тебя, Ли. Итак, теперь я с тобой, и тебе больше не надо ни о чем волноваться.
Почему-то это сомнительное заявление напугало меня еще сильнее.
* * *
Через два дня Ричи вернулся в царство живых. Дежуривший у его постели Сонни Кросс сообщил, что первые слова сына были: «Что на полдник?» Хотя мы с трудом ему поверили.
В тот же вечер Сонни и Кэт отправились в бар и напились. Первую половину вечера я не отставала от них, но потом с ужасом поняла, что просто не могу за ними угнаться. Сначала я думала, что Кэт потакает Сонни, который, выйдя из больницы, произнес:
– Я никогда в жизни не испытывал такого облегчения. Это надо отпраздновать, ты понимаешь меня, Кэт.
К моему удивлению, он привел нас в довольно сомнительный бар на Эрл-Корт-роуд. Я взглянула на Кэт в надежде, что она сморщит нос, но та казалась довольной. А потом пошло-поехало. Сонни посмотрел на нее и спросил:
– Как обычно?
И вместо того чтобы заказать яблочный сок или что-то столь же безвредное, она кивнула:
– Да, виски и имбирь. Спасибо, Сонни.
Прежде чем я сообразила, что происходит, Кэт осушила два стакана. Когда она потребовала третий, я встряхнулась. Но что я могла сказать? «Кстати, Томми рассказал о твоем алкоголизме»?
– Наверное, ты дождаться не можешь, когда расскажешь Ричи о ребенке? – наконец произнесла я.
– Ну да, – отозвалась она, глядя в стол.
– По-моему, во время беременности не стоит увлекаться спиртным.
– Я тоже это слышала. – И Кэт сделала большой глоток виски.
Они подливали себе, почти не разговаривая, и я поняла, что это далеко не впервые.
Выпивая, Кэт становилась злой. Каждый раз, когда она поднимала стакан, ее глаза бросали мне вызов. Наконец я не сдержалась и устроила ей разгон:
– Прекрати, Кэт! Прекрати сейчас же! Немедленно поставь стакан. Я отвезу тебя домой.
– Ни за что. Мы с Сонни только начали.
– Ты дура! – Я почти кричала на нее. – Если ты хочешь угробить себя – ну и отлично. То есть не отлично, но это твое дело. Ты можешь делать с собой все, что угодно. Но ты носишь ребенка Ричи. Задумайся хоть на секунду о том, что ты можешь навредить малышу.
Она промолчала и одарила меня угрюмым взглядом. Я понадеялась, что достучалась до нее.
– Это ведь ребенок и Ричи. Как ты можешь так поступать с Ричи, когда он лежит в больнице? Меня возмущает твое поведение, если хочешь знать.
– Вообще-то не хочу, – огрызнулась она. – Можешь оставить это при себе. Кроме того, Ричи не знает, где я сейчас. Он даже о ребенке не знает.
Это уже слишком. Я схватила ее за руку, рывком поставила на ноги и, схватив ее сумочку, потащила к выходу.
– Сонни! – завизжала она, но он был поглощен разговором с барменом и не слышал ее.
Я вытолкнула ее на улицу и поймала такси, но когда я запихивала ее в машину, она перелезла через сиденье и выбралась с другой стороны. Я упала на заднее сиденье и смотрела, как она, спотыкаясь, бредет по улице.
– Хотите, чтобы я поехал за ней? – с сомнением спросил таксист.
Я покачала головой и попросила отвезти меня на Бленхейм-кресчент. По крайней мере, из бара я Кэт вытащила.
Голос Марвина Гея, поющего «Это так необычно», ударил мне по ушам, едва я открыла парадную дверь. Мама исполняла сольный танец вокруг кухонного стола и пребывала явно в лучшем расположении духа, чем когда я уходила. Слава богу. Она расстроилась, когда Сонни забыл включить ее в список приглашенных на празднование в честь Ричи. Вообще-то последние два дня она провела у телефона, как невротичная девица лет двадцати.
– Почему он не звонит? Что это значит? – постоянно спрашивала она меня. – Он ждет, что я ему позвоню? Как ты думаешь? Что делать, Ли? Скажи мне, пожалуйста!
Не знаю, почему она решила, что я знаю ответ. В конце концов, прошло уже восемь лет с тех пор, как я сама ходила на свидания. Правда, ходи я на них и сейчас, все равно не смогла бы прокомментировать брачные повадки такого стареющего плута, как Сонни Кросс.
– Это была самая волнующая ночь в моей жизни, – призналась мама, вернувшись от парикмахера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110