– Ну, и что у нее за история? Интересная? – Я вдруг поняла, что совсем ничего не знаю о Сельме Уокер. Кроме того, что она – американка, и снималась в одном из наших самых популярных сериалов.
– Наверняка, дорогая.
– То есть ты не спросила?
– О таких вещах не принято спрашивать в лоб. – Иногда Женевьева меня поражает. Она хочет, чтобы я написала чью-то биографию, но понятия не имеет, интересная она или нет.
– Что же вы с Баком…
– Баззом, дорогая.
– Что же вы с Баззом обсуждали?
– А, разные дела. Рекламу книги, гастроли автора, продажи за рубеж. Поскольку она – американка, книга должна там хорошо продаваться.
– Не обязательно, – заметила я. – Разве «Братство» продали в Соединенные Штаты? Чем она занималась до приезда сюда?
– А еще я могу продать ее по частям. И дорого.
– Только если в ней будут смачные сплетни.
– Это уже твоя задача, разве не так, дорогая?
Как знакомо. Я уже проходила через это, когда писала биографические очерки. Искала грязь. Вот что продается.
– Только если она захочет предать их гласности. – Я снова превратилась в голос разума. – Это ведь ее автобиография, не забудь. Ей решать, что туда попадет, а что нет.
– О, с этим у тебя трудностей не возникнет, – уверенно отрезала Женевьева.
Она исчезла в серванте, чтобы приготовить мне кофе.
– Дай-ка мне лучше адрес, – осторожно сказала я, когда она вернулась. У меня не так уж много времени на домашнее задание. – Что ты рассказала обо мне этому менеджеру? Ты отправишь мою работу заранее? Когда я должна встретиться с Сельмой?
– Я уже отправила. Думаю, он сам назначит время встречи. Ну все, довольно об этом. Расскажи-ка мне лучше об Астрид Маккензи. Ты видела тело? Все обгоревшее, да? До вчерашнего вечера я с ней не встречалась. У нее такая белая кожа. Мысль о том, что она вся почернела и превратилась в пепел, просто…
– Женевьева, умоляю! – Да что с ними такое? Сначала Томми, а теперь еще и Женевьева жаждет отвратительных подробностей. Каково бы им пришлось, живи рядом с пепелищем они? Если бы они знали, что кто-то прячется там и готовится нанести следующий удар?
Я рассказала о своем утреннем походе к дому Астрид и о том, что сообщил продавец на рынке.
– А где ты ее вчера видела? – спросила я.
– В «Айви». Когда разговаривала с Баззом. Астрид спускалась по лестнице из дамской комнаты – как раз собиралась уходить, – посмотрела прямо на нас и… словно с ума сошла.
– То есть как это – с ума сошла?
– Как есть. Жуткое зрелище. Она увидела Базза и точно помешалась. Изменилась в лице, будто чего-то испугалась, и чуть ли не бегом бросилась вон из ресторана. Он ее не заметил, потому что смотрел на меня, но она явно хотела убежать прежде, чем он ее увидит.
– Во сколько это было?
– Около половины одиннадцатого.
– Должно быть, она поехала домой и…
– Боже правый! – взвизгнула Женевьева. – Я могла быть последним человеком, видевшим ее живой!
– За исключением убийцы, – добавила я, не подумав.
ГЛАВА 3
Мы с Томми не разговариваем.
На самом деле, это довольно серьезно. Несколько дней после пожара все шло хорошо. Он провел со мной две ночи подряд, тихо похрапывая рядом, словно простуженный полосатый кот. Я прижималась к нему, ни на секунду не смыкала глаз и все нюхала воздух: не пахнет ли дымом. Затем я попросила его сделать для меня кое-что, он меня подвел, и я устроила безобразный скандал. Вот так я себя веду, когда меня разочаровывают, – обычно это делает сама жизнь, но на этот раз причина была совсем в другом. Я искренне верила, что наша с Томми черная полоса вроде бы начала светлеть. А теперь мы все разрушили: он – не исполнив мою маленькую просьбу, а я – разозлившись и потеряв самообладание.
Мы в ссоре уже неделю. Наш рекорд – девять дней, так что я начинаю слегка нервничать. Сейчас, как никогда, мне хотелось, чтобы Томми оставался на ночь. Когда ночная пожарофобия становилась невыносимой, приходилось вставать и бродить по дому. Только убедившись, что ничего не горит, а снаружи никто не размахивает горящим факелом, я возвращалась в постель.
Обычно Томми быстро извиняется, если я его ругаю, но бывают моменты, когда он настаивает, что не виноват, и не уступает. Полагаю, если два человека живут вместе, такие вещи проходят сами собой через несколько дней. Но если оба ждут, когда другой попросит прощения, и при этом отсиживаются на противоположных концах Лондона – дело чуточку усложняется.
На этот раз Томми не записал документальный фильм про садоводство по «Би-би-си-2». Я очень хотела его посмотреть, но в это время должна была ехать на презентацию книги одного из своих объектов. Забавно, как одни хотят, чтобы автор исчез с лица земли, стоит сдать последнюю главу, а другие изо всех сил стараются превратить его в лучшего друга. Когда я приехала домой и обнаружила, что он забыл о моей просьбе, ему было достаточно сказать: «О, прости. Я поступил плохо. В качестве извинения позволь мне свозить тебя на выходные в Париж». И все было бы нормально. Даже без Парижа. Меня очень легко разоружить. Но для него это оказалось слишком сложно. Нет, он валялся на моем диване с едой из китайского ресторана, ждал моего возвращения, а когда я взорвалась, заявил:
– А почему ты вообще хотела его посмотреть? Ты ведь не любишь копаться в саду.
Объяснять Томми, что я мечтаю о домике в глубинке с акрами покоя и тишины вокруг, – пустая трата времени. Его видение будущего не распространяется дальше женитьбы на мне и рождения кучи маленьких Кеннедят. Мои старания заставить его признать, что он не прав, оказались безуспешными. Томми считал, что мне совсем необязательно смотреть чертов фильм, а значит, то, что он забыл его записать, не имеет значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110