Вы и многие другие, но, по крайней мере, вы откровенны.
Пока я что-то лепетала в ответ, она на секунду приподняла очки. Но этого оказалось достаточно. Крис был прав. Вокруг ее левого глаза появился серовато-сине-желтый круг. Глаз совсем заплыла.
– Вы получили вторую кассету? – тревожно спросила она.
Я кивнула. Я не могла рассказать ей о визите Базза и о том, как мне чудом удалось схватить сверток прежде, чем он его увидел.
– Теперь вы понимаете, почему Базз не хочет, чтобы я писала книгу. Разговаривая с вашим агентом тем вечером в «Айви», я понятия не имела, что он подслушивает. Когда Женевьева сказала мне, что он позвонил и пригласил вас на собеседование, я решила, что всему конец. Он, как обычно, возьмет все в свои руки. Некоторое время он будет носиться с проектом – просто ради видимости, – а потом найдет способ его аннулировать. Вот почему я должна была встретиться с вами лично. Хотела узнать, надежный ли вы человек, могу ли я доверять вам. И поможете ли вы этой книге увидеть свет, невзирая ни на что.
– Слава богу, ею заинтересовалась Женевьева, – ответила я. – На самом деле у него нет предлога, чтобы убедить вас отказаться. Слишком многие уже знают об этой книге.
Но ее следующие слова заставили меня похолодеть.
– Возможно, он постарается подружиться с вами, – произнесла Сельма. – Он захочет знать, что я напишу в книге.
Разумеется, она понятия не имела, что это уже произошло. Я была всего лишь глупой, покорной пешкой в его руках. Он соблазнил меня. Я стала его рабыней. Будь у него больше времени на мою обработку, кто знает, что я могла ему рассказать. Но, конечно же, убеждала я себя, конечно же, узнав, что он творит с Седьмой, я бы замолчала и впредь держала язык за зубами.
– Если он спросит вас, что на этих пленках, – Сельма схватила меня за руку, – скажите, что я начала с детства. Так я ему сказала. Он все время просит послушать пленки. Я отказываю, и он меня бьет. Он точно знает, когда застать меня врасплох, и я получаю затрещину до того, как успеваю убежать. Однажды он сломал мне скулу. За последние два года, – она обнажила зубы в жуткой улыбке, – он выбил их все. Это искусственные. Бог знает, что думает мой стоматолог.
– Я познакомилась с вами совсем недавно, – нерешительно заметила я. – Я не имею права говорить вам, что делать. Но ваши друзья наверняка советовали вам его бросить?
– Вообще-то здесь у меня нет друзей. – Печаль в ее голосе потрясла меня. – Я общаюсь только с ним. Да и встречаемся мы только с его знакомыми. Дома, в Штатах, у меня есть друзья, но мне слишком стыдно рассказывать им об этом. Я хочу, чтобы они думали, будто у меня все прекрасно. То есть в некотором смысле так оно и есть. Здесь я звезда, а там – всего лишь актриска дневных мыльных опер. Конечно, я понимаю, это все благодаря моей героине, Салли Макивэн. Это ею восхищаются зрители. Но я все равно могу вернуться в Америку и сказать, что я – любимица публики.
– Стыдно? – Я не понимала ее. – Почему вам стыдно? Это он должен быть сам себе противен. Бьет вас ни за что.
– Он всегда заводится на пустом месте. То есть это для нас с вами пустое место, а для него почему-то неимоверное оскорбление. Ли, я позвонила вам потому, что мне становится страшно.
– Вам становится страшно, – повторила я. – Вас избивает муж, из-за него вы оглохли, почти ослепли на один глаз, и вам только становится страшно. – Я старалась не слишком язвить, но это было трудно.
– Я не жду, что вы сразу меня поймете. Но как только вы приступите к книге, вам придется это сделать. Единственное, что вам надо принять, – я люблю Базза. У нас есть определенный цикл. Что-то овладевает им, он вымешает гнев на мне, но, ударив, всегда искренне раскаивается. И это лучшие моменты в наших отношениях. Он так добр со мной после. Это восхитительно.
– Вы хотите сказать, что для того чтобы ваш муж дарил вам любовь и нежность, он должен сначала вас избить? В жизни не слышала подобной дикости.
Она посмотрела на меня с такой грустью, что мне стало ужасно стыдно. Я не придумала ничего лучше, как перегнуться через стол и сжать ее руку.
– Спасибо вам, – сказала она. – Я ценю это. Разумеется, вам это кажется безумием. Это и есть безумие. Я никогда не знаю, что вызовет очередной приступ жестокости. Когда я вернулась домой после Рождества, он сбил меня с ног, едва я вошла в дверь. «Почему ты уехала и оставила меня одного?» – кричал он. А ведь мы обсуждали это до моего отъезда, и он сказал, что не возражает, если я съезжу в Штаты на Рождество. Он бросил меня валяться в холле на полу и пошел варить себе кофе. С кухни он крикнул, не хочу ли я тоже, а когда я, шатаясь, пришла в кухню за чашкой, сбил меня с ног второй раз.
– И вы не звали на помощь? Разве дома никого не было? А как же ваша гостья? Она уехала? И Бьянки не было?
– Какая гостья? – нахмурилась Сельма.
– Я столкнулась с Бьянкой на улице, и она сообщила, что у вас остановилась молодая леди. Еще Бьянка сказала, что эта леди устроила беспорядок, и ей надо убрать дом до вашего возвращения.
– Ну, видимо, она убрала очень хорошо. От нее и следа не осталось.
– Но вы не знаете, что это за женщина?
– Ли, я не хочу знать. – Она снова надела очки и отвернулась. – Как вы не понимаете. Именно поэтому я и должна написать книгу. Я люблю Базза так сильно, что спускаю ему с рук все. У меня не хватает силы воли бросить его, но когда книгу издадут, все узнают, и больше ему не удастся выйти сухим из воды.
Я не слушала ее. Я старалась переварить ее слова. Пока Сельма была в отъезде, у Базза в доме жила другая женщина. Он ей изменял, но она, казалось, безропотно это принимала. А я – нет.
Как я могла быть такой дурой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110