– Я вспомнила о мигренях. Неужели это похмелье? Неудивительно, что предложенные мною способы лечения не помогали. – Она видится с кем-нибудь? То есть ходит ли к…
– Ходит ли в группу? Вряд ли, но она признала, что нездорова, а значит, может сделать следующий шаг и записаться.
Я долго молчала. Я ничего не сказала Томми, но чувствовала себя так, словно меня вытолкнули за дверь. Может, я зациклилась на себе больше обычного, но при этом никак не могла взять в толк, почему Кэт не поговорила со мной о своем алкоголизме, если таковой имелся. После откровений о чувствах к Томми это слишком. Конечно, я должна беспокоиться о ней, но сейчас мечтала, чтобы мне довелось узнать все это как-нибудь иначе.
Томми словно читал мои мысли.
– Знаешь, она бы рассказала тебе, рано или поздно, – ласково произнес он.
– Я не знала, что она звонит тебе на работу.
– Лучше бы не звонила. Эти звонки меня с ума сводили. Я уже хотел просить тебя поговорить с ней. Не поверишь, но я подумывал именно об этом, когда просил ее зайти сегодня вечером. Она решила, будто я хотел, чтобы она меня поддержала с женитьбой, но на самом деле надеялся, что так появится возможность убедить ее поговорить с тобой о выпивке.
– Ну, и что мы теперь будем делать? Наверное, мне лучше позвонить ей завтра.
– Думаю, да, – грустно сказал Томми. Будто наперед знал, что произойдет.
Это был последний раз, когда я видела Кэт. Я звонила и звонила, но она не подходила к телефону, а когда я оставляла сообщения, не перезванивала.
Примерно через полгода я оставила эту затею и постаралась смириться с тем, что мы больше не друзья. Однажды я столкнулась с нею у наших общих знакомых. Она была вежлива, улыбалась, даже поцеловала меня при встрече, но продолжения не последовало. Томми твердил, что однажды она сама позвонит, но пока этого не случилось.
Поэтому замечание Норин, что я никогда не рассказываю о подругах, причинило мне боль. Захотелось позвонить Кэт и рассказать ей об Астрид Маккензи, о том, как я напугана, что ремонтный список матери длиннее обычного, что мы с Томми не разговариваем уже целую неделю. Но я не могла – уже хотя бы потому, что она переехала и я понятия не имела, где она теперь живет.
Интересно, думала я, сможет Норин убедить Томми позвонить мне? Потом снова вспомнила о цитрате калия в аптечке. Ну что за мысли? Мы же говорим о верном, преданном Томми, а не о каком-то бесстыжем повесе. Как я могла подумать, что Томми будет, как он это называет, распыляться?
По крайней мере, мы всегда были уверены друг в друге. И хотя, кажется, я так и не решусь на совместную жизнь, я ни за что не изменю Томми.
ГЛАВА 4
Обычно я не встречаюсь с объектами у них дома. Как правило, встречу назначают в офисе агента или в ресторане. В остальных случаях я работаю по телефону. Поехать к человеку домой – настоящее удовольствие.
Я словно возвращаюсь в прошлое. Когда я писала биографические очерки, мне приходилось составлять впечатление о личности человека на основе его гостиной. Поскольку по природе своей я – девушка не в меру любопытная, разрешение заглянуть в дом Сельмы Уокер вызвало у меня трепет. И как только Женевьеве удалось заполучить такую работу, ломала я голову.
Судя по всему, Сельма устояла перед искушением все распродать и переехать из Ноттинг-Хилла, хотя навскидку цена ее особняка – четыре миллиона. Минимум. Может, она и живет всего в двух минутах ходьбы от меня, но наши дома и близко не стояли. Ее особняк излучал богатство, его постоянно обновляли и ремонтировали, а мой – или, скорее, моих родителей – олицетворял собой прискорбную запущенность. Нетрудно догадаться, кто в этом виноват.
Я насчитала восемнадцать каменных ступеней, ведущих к парадному входу. По обе стороны от двери росли нелепые деревца в терракотовых горшках. Встав между ними, я позвонила.
Открывший мне мужчина только что откусил ломоть от тоста, который держал в руке. Увидев меня, он принялся яростно жевать.
– Простите, – произнес он наконец, обретя дар речи. – Я подумал, что вы – курьер из службы доставки. Они будто прячутся где-то и нарочно ждут, когда я приготовлю себе чашечку чая с гренками или залезу в ванну, и только потом звонят. Такое все время случается. Ли Бартоломью?
– Да, – сказала я. – Мой агент Женевьева Лабаш сказала, что вы меня ждете. Я пришла поговорить о написании книги для Сельмы Уокер.
– А, Женевьева. Знаменитая Женевьева. – Он ухмыльнулся. – Очарование в бледно-розовом и сиреневом. Она звонила сегодня утром и напомнила. Входите, – преувеличенно широким жестом он открыл дверь. – Я – Базз Кемпински.
– Вы – менеджер Сельмы Уокер? – Я вошла в красивый просторный холл с полом из Йоркского камня и мельком глянула на свое отражение в старинном зеркале. Оно висело над столиком с мраморной столешницей и доходило почти до самого потолка. Я с удивлением отметила, что выгляжу хорошо, но потом вспомнила, что старые зеркала неизменно льстят.
– Можно сказать и так, – бросил он через плечо. Что бы это значило? – Мой офис на верхнем этаже, но давайте лучше пройдем в кухню и вместе попьем чаю. Или вы хотите чего-нибудь покрепче?
– От чего не откажусь, так это от чашечки кофе, – сказала я. – Можно растворимого.
– В такой-то кухне? – Он махнул в сторону кофе-машины для капучино и эспрессо, кофейника и электрической кофеварки, стоящих рядком на дальнем столе. – Попробуйте каждого, а то другие обидятся.
Я рассмеялась.
– Сельма Уокер подойдет попозже?
– А Сельмы нет. Всю неделю она в Манчестере, разве вы не знали? Они записывают шоу в местной студии. Но это неважно. Вам нужен только я. Ну и что такого в истории Сельмы, на ваш взгляд, о чем можно написать хорошую книгу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110