– ответила Сара, переворачиваясь на спину.
Теперь Рэнди был сверху. Он был внутри нее, задавая взглядом вопрос, на который Сара пыталась ответить.
«Не волнуйся, это всего лишь игра. Игра по правилам», – старалась она объяснить ему глазами.
И тем не менее ей самой нелегко было определить, игра ли это на самом деле – в отдельные моменты происходившее представлялось слишком серьезным. Когда тело ее трепетало, а шея выгибалась дугой, Сара и сама не знала, чей это оргазм. Вполне возможно, что его испытывал и Энтони тоже. Вполне возможно, что ради него она и сдалась, ради Энтони, лежавшего рядом с ней и Рэнди и наблюдавшего за ними, дергавшего веревочки. Интересно, подумала Сара, а что было бы, если бы сейчас она находилась с Рэнди наедине? Никто не знает. Отчасти в этом-то и заключалась игра – в неизвестности, которую оба они, Сара и Энтони, накопили меж собой. Накопили с тем, чтобы каждый потом делал свои ставки. Но когда ставки эти начали расти, никто не решился воспользоваться своим преимуществом.
Так они лежали втроем бесформенной грудой тел, не успев перевести дыхание, шесть ног, шесть рук, касающихся друг друга. На самом верху покоилась левая нога Сары; она видела петлю, поползшую от колена до кончика большого пальца. У Энтони и Рэнди глаза были закрыты, и Сара знала, что если закроет свои, то тут же провалится в сон. А что, не так уж это было бы и плохо – наверное, час уже поздний. Сара опять отдалась убаюкивающему ритму волн, на этот раз уже в темноте – веки ее смежились.
Наверное, так начался ее сон – звуком открывающейся, а затем закрывающейся входной двери. Но ведь она еще не заснула. И откуда это странное чувство – будто в комнате раздается еще чье-то дыхание – как если бы воздух раздался в стороны, чтобы вместить в себя кого-то? Глаза Сары раскрылись, она повернула голову к двери спальни и увидела стоявшую на пороге Белинду.
– О Боже! Отвалите! Дайте же мне подняться! Белинда, подожди! – закричала Сара, потому что к тому моменту, когда ей удалось высвободиться из переплетения рук и ног, Белинды в комнате уже не было.
Схватив халат, Сара бросилась к двери, на ходу просовывая руки в рукава. На ступеньках крыльца она чуть было не упала – сказывалось отсутствие привычки бегать в нейлоновых чулках без какой бы то ни было обуви.
Белинда открывала дверцу своей машины, но, увидев Сару, замерла без движения.
– Прошу тебя, Белинда, не уходи так.
– Ты зря оставила входную дверь открытой. Войти мог кто угодно.
Саре было трудно понять, блестят ли в глазах Белинды слезы, или это всего лишь отсвет уличных фонарей. Она вновь покрасила волосы – теперь они стали пепельно-светлыми.
– Но ведь вошел не кто угодно, – ответила Сара. – Вошла ты. Я вовсе не собиралась оставлять дверь открытой, но… Слушай, не знаю даже, что сказать. У меня такое чувство, что уже случилось многое такое, о чем нам не хотелось говорить, и вот одной вещью теперь стало больше. Я и сама не понимаю, как я вляпалась в эту историю с Энтони. Это… Ничего подобного раньше у меня не было, да и с тобой мы никогда о таком не говорили…
Внезапно Сара почувствовала себя беззащитной и глупенькой – стоя на улице в халате, наброшенном прямо на черное, трахай-не-снимая, белье.
– А причиной нашей той ночи тоже был Энтони? – спросила Белинда.
Сара знала, что они обе поймут друг друга, употребляя эти два слова: «та ночь» – любые другие определения были от сути еще дальше, чем та дистанция, которая разделяла теперь ее и Белинду.
– Не знаю, – честно ответила Сара. – Иногда мне кажется, что после нашей с ним встречи он причина всему.
Белинда приблизилась к ней на шаг, обняла Сару, прижала к себе. Они простояли так, наверное, несколько минут, вдыхая запах плотской, физической любви – единственное в тот момент напоминание о двух мужчинах, которых Белинда не знала, а Сара могла знать, но могла и не знать – в зависимости от того, насколько честной она была сама с собой. Затем Белинда отклонилась назад, настолько, чтобы окинуть Сару взглядом. Тела их еще касались друг друга, но между лицами струился прохладный ночной ветерок. Губы их находились так близко, что Сара ощущала исходивший от Белинды мятный запах жевательной резинки. Разделявшая их узкая пропасть на этот раз полностью принадлежала Белинде; как мало нужно, чтобы преодолеть ее, – и очень может быть, что для этого потребуется все.
Сделав торопливый вдох, Белинда первая отвернула свое лицо.
– Спокойной ночи, – негромко произнесла она. Сара не пыталась остановить ее, когда подруга направилась к машине.
Уже у самой двери в дом Сара заметила, что проделала обратный путь, прижимая кончики пальцев к губам. Как будто ее только что поцеловали и сейчас она пытается осознать это. Или сделать вид, что так оно и было.
18
Сара
Все чаще Сара задавала себе один и тот же вопрос: по-видимому, в Калифорнии и в самом деле безраздельно правит непостоянство? Изначальная переменчивость, подобная разбегающимся шарикам ртути или крошечным парашютикам одуванчиков, которые поднимает и кружит в воздухе малейшее дуновение ветра. Не то чтобы такого нет в других местах, но, похоже, эта неустойчивость свойственна Калифорнии в первую очередь. Вполне вероятно, что тут решающую роль сыграла калифорнийская погода, размытость границ между временами года: осень – это когда листья желтеют, зима – когда они падают на землю, а весна – когда появляются вновь. Она вспоминала Новую Англию – там тоже в жизни хватало неожиданностей, но зато там были и вещи стабильные, помогавшие ориентироваться. Взять хотя бы двойные рамы – к зиме их вставляют, а с приходом тепла убирают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108