Какая-то часть ее разума отказывалась верить в то, что он может сидеть за рулем автомобиля. Нет, он просто нисходит на землю, загадочным образом спускается на облаке. Почему он решил посетить именно ее – одну? Не в компании, как это было во время ужина, не пригласив ее в свой офис. На этот раз он явно выделил ее из прочих. Белинда несколько раз глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Ведь он и в самом деле вызывал в ней чувство благоговейного ужаса, было в нем нечто действительно потустороннее. С таким же успехом можно было представить, что звонил Иисус Христос и напрашивался на чашку чая.
Одновременно с этим Белинда ловила себя и на другой мысли: а может, она еще и боится его? Благоговейный ужас – да, но уж больно он походил на страх и жил в ней где-то в желудке, куда дыхание, каким бы глубоким оно ни было, не доходило.
Она вышла за дверь остудить голову, прийти в себя, поблагодарить небо за этот неожиданный визит вечером, который нечем было занять, если только не бесконечным телесериалом. По небу, уже начинавшему темнеть, на город наползали облака – приближалась гроза, но в разрывах еще кое-где можно было видеть звезды. Странный вечер. Небо как будто треснуло, расширилось, и из тайников его выкатились пригоршни звезд.
Услышав шум подъезжавшей машины, Белинда вошла в дом и стояла в гостиной до тех пор, пока не раздался стук в дверь. Она еще помедлила пару мгновений. И нисколько я не волнуюсь, говорила себе Белинда. Неужели час уже прошел?
Волосы у Филлипа выглядели так, будто он только что вымыл голову; в черном их блесне лишь местами предательски светилась седина, отражая свет лампы на крыльце. На нем была белая спортивная рубашка и черный пиджак от Армани. Поработав бок о бок с Сарой, она могла теперь с одного взгляда узнать руку того или иного модельера.
– Как дела, Белинда? – входя в дом, приветствовал ее Филлип.
Манера, в которой он задавал этот вопрос, всегда несколько озадачивала Белинду, ей казалось, что любой ответ прозвучит неуместно. Не успевая раскрыть рта, она уже чувствовала себя обманщицей.
– Отлично, – проговорила Белинда, готовясь услышать его опровержение: «Нет, это вовсе не тан» или что-то в этом роде.
Опровержения не последовало.
– Ты прекрасно выглядишь, – заметил Филлип.
– Благодарю.
Белинда закрыла за ним дверь и некоторое время неловко переминалась с ноги на ногу, похоже, совсем забыв о правилах вежливости.
– Ах! Может, вы хотите чего-нибудь выпить? Сока? Минеральной воды? Или заварить чай?
– Хватит и воды, – ответил Филлип, усаживаясь на угол кушетки в позе манекена, демонстрирующего изящный крой пиджака.
– Этот дом – точная твоя копия, – услышала в кухне Белинда, вышедшая, чтобы бросить по дольке лимона в бокалы с минеральной водой.
– В каком смысле? – поинтересовалась она, возвращаясь в гостиную и усаживаясь в некотором отдалении от своего гостя.
– Он такой же теплый и чувственный. Только в нем еще проглядывает и юмор.
– Юмор? У моего дома?
– Безусловно. Я повсюду вижу рисунки Максфилда Пэрриша, сценки из «Винни Пуха».
Белинда почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Такая готовность краснеть по любому поводу или без него повергала ее в смятение.
– Ну, я просто собираю всякую всячину. Наверное, в чем-то я так и осталась девчонкой.
– Очаровательная черта. – Он бросил на нее испытующий взгляд, как бы говоривший: «вот теперь-то мы и подходим к самой сути». – Таких, как ты, Белинда, мне еще встречать не приходилось. – Филлип поднес к губам бокал и сделал глоток. – Когда я в первый раз увидел тебя в зале, то сразу же понял, что в тебе есть нечто исключительное. И вместе с тем что-то очень знакомое. Как будто мы с тобой уже давно знакомы. Я поймал себя на том, что порой без слов понимал твои мысли, иногда – страхи. Ведь ты очень опасаешься того, чтобы раскрыть кому-нибудь свою душу, не правда ли? Ты боишься, что после этого от тебя отвернутся, оставят тебя в одиночестве. И поэтому позволяешь им полагать, что они знают тебя, а на самом деле ты обнесла себя такой стеной, о которой окружающие и не подозревают.
– Но мне кажется, что такое происходит в общем-то с каждым. Разве не так? То есть все мы в чем-то не верим самим себе и…
– Мы говорили о тебе, – решительно вернул ее и предмету разговора Филлип. – Или ты поступаешь как-то иначе и я не прав?
– Это правда. – Белинда не заметила, как признание сорвалось с ее губ. – Мне действительно кажется, что мои отношения с людьми станут лучше, если они не будут знать все мои недостатки, родимые пятна.
– Так сказать, синяки, да?
– Угу, – признала Белинда.
– Гм. – Филлип вновь отпил из стакана и чуть опустил веки, как бы задумавшись о чем-то далеком и загадочном.
– Однако рано или поздно, – заговорил он, возвращая на нее свой взгляд, – мы встречаем в своей жизни человека и понимаем, что ему-то и должны доверять.
Человека, которого нельзя одурачить, который видит нас насквозь. Он как бы являет собой нашу связь.
– Связь с чем? – спросила Белинда.
Она сидела, поджав босые ноги под бархатный подол.
– С частью нас самих. Ведь это и в самом деле истина: в каждом есть нечто такое, что не хочется выставлять на всеобщее обозрение – из страха быть подвергнутым остракизму. Поэтому-то мы и сторонимся людей, которые могут поставить нас лицом к лицу с собственными страхами. И я в этом плане ничем, честно говоря, не отличаюсь от других – в моей душе происходит все то же самое. Именно это я и пытаюсь объяснить тебе. Когда я впервые увидел тебя, по моим синякам, по моим родимым пятнам как ток прошел. Я ведь тоже не хотел их никому показывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108