Это важно. Я должна рассказать ей все – об Энтони, о девушке из бара. Все.
Голос Белинды в трубке был скучным и несколько раздраженным, но не заспанным.
– Белинда, это я. Наверное, я тебя разбудила… Разбудила?
– Нет.
Видимо, именно в этот момент в Саре что-то перевернулось. Потом, прокручивая в памяти их разговор, она пыталась вспомнить, когда именно.
– Что-нибудь не так, Белинда? Ты не больна?
– Может быть, не знаю. Никогда не думала, что он… – голос в трубке пропал.
– Кто «он»? – нервно спросила Сара, убеждая себя в необходимости сохранять спокойствие и не находя для этого сил. – Скажи же, что случилось. Тебе больно? Да говори же, Белинда!
– Он меня изнасиловал.
Для того чтобы произнести эту фразу, Белинде потребовались все ее силы; слова застревали в горле, губы отказывались выпускать их наружу. Сара знала, чего стоили Белинде три эти слова. – Жди меня. Ничего не предпринимай. И не вздумай лезть под душ.
Ей не было нужды спрашивать КТО – она и так это знала.
14
Сара
Звоня домой и говоря матери, что ей необходимо срочно поговорить с Марком, Сара знала, что голос ее звучит почти истерически.
– Я понимаю, что он спит, – скороговоркой произнесла она, не давая Клэр возможности вставить хотя бы слово. – Но это крайний случай, мама, мне нужно поговорить с ним.
– Что произошло? В чем дело?
Сара отдавала себе отчет в том, какие мысли терзают сейчас мать: автокатастрофа, дочь попала в беду, ее терзает боль.
– Нет-нет, со мной все в порядке, со мной ничего не случилось. Это из-за Белинды. Мама, у меня нет времени объяснять, прошу тебя.
Прошла, наверное, целая вечность, когда наконец в трубке послышался сонный голос брата.
– Что там такое с Белиндой?
– Ее изнасиловали. Куда мне ее отвезти?
– Господи… тан, дай мне подумать. Только не в городскую больницу. Вези ее в клинику в Санта-Монике. Там есть специализированный центр, а потом это неподалеку. Она дома?
– Да. Выезжаю.
– Обратишься в приемное отделение «скорой». А потом позвонишь мне.
Начался холодный дождь.
– Только его и не хватало, – сказала Сара, обращаясь к рулевому колесу. – Теперь уйдет нуда больше времени.
И все же она доехала до дома Белинды за считанные минуты – «вольво» несся по улицам западного пригорода Лос-Анджелеса со скоростью нью-йоркского таксомотора.
Она побежала по дорожке, ведущей к домику Белинды, но при звуке донесшегося из-за двери голоса остановилась как вкопанная. Голос Филлипа.
– Какого черта? – сказала Сара, переводя дыхание. Она знала, что это он насильно овладел Белиндой.
Он – и здесь? Медленным шагом Сара приблизилась к двери и только тут поняла. Белинда поставила кассету с одной из его лекций. Сара услышала несколько знакомых фраз: «…воители Божьи… щитом прикрывая себя от чужой энергии… владеть собственной так, чтобы превращаться в неприступную крепость…» Норман Шварцкопф духовного величия.
Входная дверь была немного приоткрыта. Белинда сидела посреди комнаты на полу в розовом халате и, опустив голову, слушала Филлипа.
– Белинда? – Саре показалось, что подруга медитировала.
Когда Белинда подняла к ней свое лицо, Сара едва узнала его. Под правым глазом растекся огромный лиловый синяк, разбитая верхняя губа опухла. Покрасневшие от слез глаза. Опустившись рядом на пол, Сара положила руки ей на плечи, показавшиеся совсем худенькими. Все тело Белинды представлялось Саре увядшим, обессиленным.
– Это был Филлип, тан ведь? Белинда кивнула, опуская глаза.
– Зачем же ты поставила эту дрянь? Как ты можешь слышать его голос?
Сара протянула руку и выключила магнитофон. Комнату заполнила тишина, прерываемая лишь стуком дождевых капель по крыше.
Глаза Белинды, когда она вновь посмотрела на Сару, были столь широко распахнуты и полны такого недоумения, что невозможно было понять, отражается ли в них перенесенное потрясение или светится трогательная невинность, хрупкая и чистая, удивительным образом так долго сохраняемая в душе.
– Белинда, – проговорила Сара, осторожно заключая в ладони неузнаваемое лицо подруги, – он взял тебя силой. Он бил тебя. Видимо, то же самое он проделывал и с другими женщинами.
– Но почему? – Глаза Белинды стали еще шире. – Должно быть, я чем-то рассердила его. Ведь он помогал мне – он такой мудрый, Сара, и Господь разговаривал с ним, когда он был еще ребенком, и сказал ему, что его предназначение в жизни – помогать другим людям, и…
– Прекрати это, Белинда. Слушай меня. Ничем ты его не рассердила. Он просто подонок. Хитроумный выродок из Бронкса, решивший стать французом, сменивший имя и тщательно продумавший свою подлую систему выуживания денег из впечатлительных простаков. Единственная твоя ошибка заключается в том, что ты доверилась ему. Я убеждена, что ты у него не первая. Вставай, малышка, пойдем умоемся и найдем какую-нибудь одежду. Я хочу отвезти тебя в клинику.
– Зачем?
– Потому что ты подверглась насилию. Ну же, вставай, а?
Сара помогла Белинде подняться. Халат раскрылся, и она увидела, что других синяков на теле Белинды не было, по крайней мере, спереди. Ее била дрожь.
– Мне холодно.
– Я знаю. Где пояс от халата? На кровати.
– Хорошо. Сейчас ты завяжешь его и пойдешь умываться.
Сара провела ее в спальню; Белинда передвигалась крошечными, медленными шагами, едва переставляя ноги.
Пояс оказался на спинке кровати, затянутый петлей, и тут Сара увидела всю картину целиком: он связал Белинду, лишив ее возможности сопротивляться. Одна-единственная петля стягивала обе руки сразу. Белинда была его невольницей.
Сара быстро, насколько это ей удавалось, распутала петлю, запахнула на Белинде халат и подвязала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108