В том единственном участке мозга, который сохранял способность функционировать, жило осознание того, что теперь уже ничто в ней не сможет остаться таким, каким было до этого. Сара очутилась в джунглях, откуда не было дороги назад.
Энтони убрал из-за ее спины подушки и толкнул Сару; позвоночник ее коснулся прохладных простыней. Он накрыл ее своим телом, и Сара раздвинула ноги, ожидая, что он войдет в нее, однако этого не последовало. Лежа на ней, он чуть приподнялся на локтях, неотрывно глядя в ее глаза.
– Скажи, чего ты хочешь.
– Бери же меня, – прошептала она.
Хриплый ее голос с трудом пробивал себе путь наружу. Ногами Сара обхватывала его бедра, стараясь нанизать себя на его плоть.
Да, сейчас она безусловно постигала нечто новое для себя, то, к примеру, как помешательство может превратиться в счастье, когда другой говорит «да». С этим коротким словом безумие исчезло.
– Подожди, – обратился к ней Энтони, поднимаясь. – Нужно кое-что взять.
Сара смотрела ему в спину, пока он шел к ванной комнате – на игру мускулов в тот момент, когда Энтони протянул руку, чтобы открыть дверь. В такие мгновения только слепой не заметил бы совершенной красоты человеческого тела. Чьим бы ни был Бог, сотворивший это чудо, у него в руках был резец скульптора.
Энтони вернулся, неся шелковый пояс от своего халата. В постели он опустился рядом с Сарой на колени. Она позволила ему поднять ее руки, так что теперь пальцы ее касались дубовой перекладины в изголовье. У нее не было и мысли сопротивляться – только едва слышимый шепоток страха где-то глубоко-глубоко.
– Ты веришь мне, Сара?
– Да.
Темно-зеленый шелк с шелестом перехватил ее запястья.
– Но я хочу, чтобы ты верила самой себе, – сказал Энтони. – Я хочу, чтобы ты знала, каково это – просто лежать и получать, и ничего не делать.
Поддаться такому не составляло никакого труда. Она уже была в плену. Зеленая лента, прихватившая ее запястья к дубовой доске, являлась всего лишь украшением.
Когда Энтони поцеловал ее, руки Сары попытались было обнять его, но шелк удержал их на месте. Он оказался прав: мысль о том, что она может лежать и ничего не делать, не принимать участия, была для нее абсолютно чужой. Его волосы падали ей на глаза, и, вдыхая в себя аромат его шампуня, Сара отказалась от попыток увидеть его или коснуться его руками Она прикрыла глаза, чувствуя, как его губы скользят по ее грудям, по животу. Двигать она могла лишь ногами, и их она расставила как можно шире – настойчивое приглашение, и не раскрыла глаз даже тогда, когда Энтони вновь оказался поверх нее и она ощутила его дыхание на своих щеках. Даже когда он вошел в нее, Сара предпочла пережить все свои ощущения в темноте… Так она и лежала – с закрытыми глазами, привязанными к спинке кровати руками и ногами настолько слабыми, что пошевелить ими казалось просто невозможным. В момент оргазма губы их соприкасались; стон, который он издал, царапал ей язык, и она знала, что ее собственные крики застревают у него в горле.
Сколько прошло времени, Сара не знала. Не знала, как долго пролежала вот так, не знала, когда была развязана шелковая лента. Время остановилось. Или, наоборот, ускорилось, или с ним приключилось еще что-то непонятное, благодаря чему оно проходило мимо ее сознания. Она плыла куда-то, пытаясь вспомнить, каким образом человек приводит свои суставы в движение. Дождь за окном стал слышнее – это было единственное, что она знала наверное.
Внезапно она почувствовала, как горячее полотенце коснулось ее лба, опустилось ниже, на груди, и еще ниже, к ногам. Раскрыв глаза, Сара увидела над собой лицо Энтони; сосредоточенность, с которой он обтирал ее, морщинками выступала вокруг крыльев его носа.
– Сейчас еще утро? – спросила она.
– Мм-да. Около десяти.
– Неплохое это занятие – делать картины. Или ты в пять утра уже в машине, или до полудня в постели.
– В общем-то у меня сейчас двухнедельный перерыв. Завтра можно отправиться куда-нибудь на побережье.
– А как же твоя приятельница? Ты уверен, что с ней тебе не будет лучше?
– Сара, прекрати это. Никакая она мне не приятельница, но иногда мы встречаемся. И вечно это продолжаться не будет, ты же знаешь.
Сара села в постели, обхватила руками подушку. Она вдруг почувствовала свою наготу, ей захотелось прикрыться.
– Откуда же?
– Ты знала бы это, если бы больше доверяла мне. Опять все возвращалось на круги своя. Доверие – от него-то она и старалась бежать всю свою жизнь.
Казалось, Энтони всегда жил в ней – только она не замечала этого. Она проходила мимо него, наводя порядок в комнатах, она чувствовала его запах, его присутствие в вечерних тенях – и не обращала на это внимания. Глаза ее были прикованы к двери, мысли где-то витали. Но как-то однажды он захлопнул эту дверь, поставил Сару прямо перед собой и заставил ее глаза смотреть на то, что сам он давно уже видел столь отчетливо.
Он снял с нее все покрывала, под которыми пряталась ее душа, и прятать стало больше нечего и негде. Нагую, ее сотрясала дрожь – хотя не было холода, она плакала – не испытывая печали. Перед ним она была ребенком и женщиной одновременно, опыт прожитых лет и невинность боролись в ней. То, что когда-то было спокойной, размеренной жизнью, ступило в зону риска. В каждом дуновении ветра Сара могла различить острый запах опасности. Но была не в силах уйти.
Потому что чем больше он ей себя подчинял, чем чаще становился на колени, тем большую власть над нею обретал. Вот почему это было одно и то же – подчиняться и подчинять. Боясь полностью оказаться в его власти, она лишала себя возможности управлять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108