Стефания, целующая мужчину на пороге дома. Какое это имело теперь значение? Может быть, для нее. Но не для него. Для него была она, здесь, близкая, осязаемая, теплая под платьем и нежная.
– Мне было стыдно, Стефания. Стыдно за себя. Если бы ты тогда этого захотела, я бы наверняка ничего не смог…
– А сейчас?
Она подняла лицо и долго смотрела ему в глаза.
Рич почувствовал, что ему вдруг стало легко и просто общаться с этой удивительной девушкой. Самое красивое создание Нью-Йорка стоит в его, Рича, объятиях так, как будто всю жизнь только это и делало. Ни тени жеманства. Стоит и ждет ответа.
– Не переживай, пиво есть. Выпад получился ловкий.
Стефания нисколько не обиделась. Она была рада возможности снова надеть маску несерьезности.
– Раз так, пошли жевать, обжора. И она потянула Рича за собой.
– А ты точно помнишь, где расположена кухня?
– По запаху, дорогой мой, по запаху! Не отставай!
* * *
– Огурец посолить?
– Вообще-то я мало ем соли.
– Я тоже.
– Тогда давай посолим.
– Ага. Ой, пересыпала!
– Правильно, чтобы на зубах хрустело.
– Гад, это ты мне под руку сказал! Вот теперь сам и ешь.
– С удовольствием!
– Рич! Прекрати! Что ты делаешь!
– Ем.
– Выброси сейчас же эту гадость! Я обманула тебя, я купила не два, а три огурца. Возьми новый.
– Не-а.
– Ну пожалуйста. Я не могу видеть, как ты его жуешь. Фу!
– Хочешь попробовать?
– Я лучше пива.
– Между прочим, датское.
– Все датчане садомазохисты.
– Что ты имеешь в виду?
– Потом расскажу.
– А сейчас?
– Сейчас я пью пиво, смотрю на тебя и думаю, что ты очень милый.
– Я милый, а ты меня объедаешь?
– Я?!
– А кто утащил мой сэндвич?
– Стефания.
– Стефания плохая.
– Нет, Стефания любит Рича.
– …
– ?
– Да?
– Потому что у него есть пиво.
– Заразка!
– И не только.
– И не только заразка?
– И не только пиво?
– Да-а?
– Да-а.
– А что еще?
– Послушай, тебе не кажется, что мы слишком много выпили?
– Скорее, огурцами объелись.
– Вот и поделом тебе!
– И тебе.
– А я не объелась вовсе. Мне даже очень приятно.
– Давай будем пить чай.
– Давай. С пи-рож-ны-ми.
– Конечно. Тебе с сахаром?
– И с лимоном, если есть.
– Ах ты какая! А если нет?
– Тогда будем считаться, кому идти в магазин.
– Есть лимон.
– Повезло тебе. Режь. Не брызгайся.
– Вот.
– Спасибо. А ты можешь съесть дольку целиком?
– Как нечего делать. Смотри.
– Представь, что будет, когда соль с огурца и лимон встретятся.
– Я нарушу мораторий на ядерные взрывы.
– То-то и оно…
– Но все равно интересно. Кстати, если ты обратила внимание, даже не поморщился.
– Это тебе только так показалось. Морщился.
– Мне хочется кое-что тебе сказать, Стефания.
– Если очередную гадость, то давай я первая.
– А если нет?
– Тогда – вторая.
– Мне хорошо с тобой.
– А мне плохо без тебя.
– Хочешь еще чаю?
– Оставим его на утро.
– Оставим.
– А пирожные доедим…
* * *
Чтобы не смущать Рича лишний раз, поскольку она все еще не была уверена до конца в том, что он готов принять все условия игры, Стефания разделась первой.
Когда она взялась обеими руками за подол платья, Рич в нерешительности стоял рядом.
Она толкнула его боком в сторону кресла.
– Тебе будет удобнее, если ты сядешь.
– Удобнее для чего? – Он послушно сел.
– Удобнее смотреть.
Вместе с тем ей не хотелось вести себя слишком уж буднично, нарочито упрощая ситуацию. Он должен был возбудиться. Сама она сдерживалась с большим трудом.
Стефания завернула подол до груди. Платье превратилось в коротенькую черную маечку.
Наклонившись, Стефания быстро стянула трусики, оставила их лежать на полу и выпрямилась перед креслом.
Рич смотрел в другую сторону.
– Ри-ич! – окликнула она его. – Это неприлично. Он перевел взгляд на девушку.
Она покачивалась перед ним на длинных, стройных ногах, и треугольник аккуратно подстриженных волос под животом причудливо менял форму.
«Орудие производства», – мелькнула грубая мысль.
На какое-то мгновение Ричу сделалось тошно.
Стефания плавно повернулась к нему спиной и положила ладони на ягодицы.
Подол платья медленно спустился до талии.
Теперь девушка была как бы рассечена пополам: черный, «одетый» верх и загорелый низ с белым треугольником кожи от трусиков – Стефания никогда не загорала нагишом.
Она через голову стянула платье, оставшись в одних черных туфельках. Решила было сразу же направиться в ванную, но оглянулась и, увидев Рича, прикованного к креслу, повернулась и села бочком к нему на колени.
– Я не верю, что у тебя не было женщин, – с улыбкой сказала она и не дала ответить, зажав его губы своими.
Рич почувствовал, что она тяжелая. У нее было сильное тело, даже мощное, что удавалось скрыть одеждой. Теперь же, когда одежды не стало, он увидел, что женская кожа – это вовсе не «нежный бархат» или «мраморная белизна», как принято писать в хороших книгах. У кожи даже самой красивой женщины есть свои недостатки, равно как и достоинства, что складывается в единый, присущий только ей одной рисунок.
Это открытие слегка разочаровало Рича, хотя нечто подобное он всегда предполагал. Между тем он не мог не отдавать себе отчета в том, что перед ним – точнее, прямо на нем – плоть женщины, близкой к идеалу. Плоть, имеющая вес, температуру и запах, что вместе давало ощущение реальности происходящего. Это последнее было тем более ценно, что до сих пор, рисуя в своем воображении сцены близости со Стефанией, Рич не мог отделаться от впечатления, что все это возможно не иначе как во сне.
И вот сон был здесь, у него на коленях, он тихо дышал и трогал его ласковыми губами.
– Хочешь, мы вместе примем душ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103