Джек уже щелкал затвором камеры.
- Трейс будет не против получить несколько снимков, - сказал он, в
голосе его чувствовалось сильное возбуждение, но лицо стало белым, и палец
на спуске камеры дрожал. - Как по-твоему, сколько тут разрыто могил?
Двадцать? Тридцать?
Она не ответила. Затвор аппарата продолжал щелкать и щелкать. С тех
пор, как он два года назад подписал контракт с газетой, Джеку приходилось
делать снимки автокатастроф, трупов самоубийц, убитых-жертв, а один раз
даже целого святого семейства чиканос, которые полностью сгорели,
обуглившись до черноты во время взрыва газа в доме с неисправной газовой
системой.
Трейс печатал его снимки, потому что они соответствовали девизу
газеты: "Мы печатаем все, что видим!" Джек ко всему этому привык, потому
что был профессионалом, и ему необходимы были деньги для работы над своими
фильмами. Лос-Анжелесский "Тэтлер" был одной из последних газетенок типа
"море крови", и иногда Джеку приходилось снимать и в самом деле
труднопереносимые вещи. Он крепко сжимал зубы и полагался на мускульный
рефлекс пальца, нажимающего на спуск затвора.
"Если это часть существования людей, - говорил Трейс, - то в нашей
газете для этого найдется место".
"Но здесь совсем другое, - подумал Джек, делая снимок скелетообразных
останков леди в зеленом платье. - Что здесь произошло? Старое зло в чистом
виде или нет? Это самое черное зло, какое только может существовать. - По
спине его побежала дрожь. - Добро пожаловать в "Сумеречную Зону"
(Популярный в США фантастический телесериал)."
Когда к нему подошла Гейл и тронула за руку, он так резко отскочил в
сторону, что вместо кладбища сфотографировал облака.
- Что здесь произошло? - спросила она. - Кто... что все это сделало?
- Вандалы. Может, "Ангелы смерти" или какой-нибудь дьявольский культ.
Кто бы они ни были, но поработали они здесь уверенно, усердно. Мне
приходилось раньше иметь дело с вандализмом на кладбище - ну, знаешь,
перевернутые надгробия и так далее, - но никогда ничего подобного! Боже,
ты только посмотри!
Джек по широкой дуге обошел пару раскрошившихся скелетов и достиг
массивного склепа, построенного из резного камня. Вся верхушка его была
сорвана. Он заглянул вовнутрь и ничего там не обнаружил, кроме слоя пыли и
каких-то истлевших тряпок на самом дне. Пахло сыростью и затхлым, как в
высохшем колодце. "Чья же это усыпальница? - подумал он. - Тирон Паур?
Сесил В. Де-Милл?" Кто бы здесь ни лежал, теперь он превратился в
пригоршню праха, серой пыли на дне. Он сделал шаг назад, чтобы
сфотографировать склеп, едва не споткнувшись при этом об ухмыляющийся
скелет в темном костюме.
В нескольких ярдах от Джека стояла Гейл, глядя на разрытую могилу.
Сделанная красивыми буквами надпись на надгробии гласила: "Мэри Конклин".
В грязи на дне могилы были разбросаны желтоватые кости, соединяемые теперь
лишь паутиной полуистлевшей тончайшей ткани.
- Джек, - сказала Гейл тихо, - кажется, это не просто вандализм.
- А? Что ты говоришь?
Она взглянула на него, едва замечая поющих над головой птиц, которым
не было дела до забот смертных.
- Гробы, - сказала она. - Где они?
Джек замер, опустив камеру. Он смотрел на тяжелую бетонную плиту,
которая раньше прикрывала склеп. "Сколько же она может весить? - подумал
он. - И в склепе тоже не было гроба".
- Гробы? - переспросил он. Струйка пота, словно ледяная вода,
побежала по его ребрам.
- Гробов нет вообще. Кажется, все содержимое было выброшено наружу, а
сами гробы украдены.
- Но это... на это способен только ненормальный, - тихо ответил он.
- Тогда проверь все могилы, черт побери! - Гейл едва не кричала.
Тошнота судорогой сводила желудок. - Найди в них хоть один гроб! Пойди,
посмотри!
В этом не было необходимости. Джек оглянулся. Солнечный зеленый
пейзаж теперь напоминал поле древней битвы. Где все павшие солдаты были
оставлены гнить там, где они упали. Стали жертвами стервятников и псов.
Исчезли гробы? Он опустил "Канон", и камера свободно повисла на ремне,
показавшись Джеку необычайно тяжелой, словно ее отягощало запечатленное на
пленке свидетельство преступления какого-то ужасного и жуткого зла, -
Исчезли гробы?
- Кажется... нам лучше вызвать полицию, - услышал он собственный
голос. Джек попятился от оскверненной могилы, наступил на оторвавшийся
череп, и тот треснул под его каблуком, словно издав вопль муки.

3
- Не возражаете? - спросил Палатазин у молодой женщины с блестящими
веками, которая сидела напротив него по другую сторону его служебного
стола. Он держал в руке пенковую трубку, которая когда-то была совершенно
белой, а теперь стала черной, как уголь.
- Что? Ах, нет, все нормально.
Акцент выдавал в ней уроженку средне-западных штатов.
Он кивнул, чиркнув спичкой и поднес пламя к трубке. Эту трубку ему
подарила Джоанна в первую годовщину свадьбы, почти десять лет назад. Она
была вырезана в виде мадьярского князя, конника-воина, из тех, что
ворвались в Венгрию в десятом веке, сея смерть и разрушение. Большая часть
носа и один глаз успели уже сколоться. Теперь вырезанное на трубке лицо
больше напоминало борца-нигерийца. Палатазин убедился, что дым не попадает
девушке в лицо.
- Ну что же, мисс Халсетт, - сказал он, бросив быстрый взгляд на лист
блокнота перед собой. Чтобы выделить для блокнота место, ему пришлось
сдвинуть в сторону целую гору газетных вырезок и желтых
папок-бумагодержателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32