– Когда дело касается таких особ, как вы, не могу заставить себя церемониться… – завершил он свои обличения хриплым скрипучим голосом.
Даже не догадываясь, Брюс ударил ее по самому больному месту. Дорис не раз задумывалась над секретом ее неравного брака с Дейвидом. Взял ли он ее в жены, если бы не знал, что жить ему остается совсем недолго? А впрочем, осознавал ли он, сколько, собственно, ему отведено времени на этом свете?
– Два года жизни с благородным человеком стоят целой жизни с подобным вам. – Брюс не понимал ее запальчивости, а она продолжила с пафосом: – Честное слово, я предпочла бы пожизненное заключение в камере с дьяволом совместной жизни с таким прожженным циником и негодяем, как вы. Такие типы недолжны произносить святое слово «любовь»!
При этих словах он разразился смехом, похожим на хруст раздавливаемого стекла.
– Любовь – это выдумка, кость, которую бросают толпе, чтобы отвлечь плебеев от более серьезных размышлений.
Брюс опять хрустнул длинными пальцами загорелых рук и окинул ее странным отстраненным взглядом.
– У меня нет сомнений в том, что, завершив этап великой любви к старику Леноксу, вы сохранили достаточно энергии, чтобы выдавить из него все возможные блага, какие он только мог вам предоставить. Не секрет, что Дейвид был достаточно богат. Потом денежки каким-то образом улетучились. Интересно узнать, куда они подевались?
Дорис просто затрясло от возмущения. Это ее-то он обвиняет в том, что она промотала состояние Дейвида! Будь он жив, он защитил бы ее! В ее муже было так сильно стремление любой ценой выжить: диеты, лекарства, всевозможные знахарские снадобья – все шло в дело. Он каждый раз с надеждой начинал очередной курс и бросал его, убедившись в бесперспективности и этого вида лечения.
Последней попыткой стала поездка в Мексику, где в одной из клиник пообещали совершить чудо. Поездка стоила огромных денег, но уже с первых дней стало ясно, что это пустой номер. Дейву становилось все хуже, и Дорис настояла на том, чтобы прервать лечение.
– А что же вы хотите, – произнесла она задиристо. – Молодой женщине приходится задумываться о собственном будущем. Особенно в такой ситуации, как моя. – В ней кипела злость, глаза лихорадочно блестели. – Вы ведь сами захотите напомнить мне, что прелести мои имеют временной предел и в скором времени я увяну.
Он понял ее выпад по-своему: она не прочь получить плату за определенные услуги. На лице Брюса отразилось неприкрытое отвращение.
А она продолжала свой странный розыгрыш, подначивая его все больше.
– Я вас заинтересовала, не так ли? А хватит ли у вас средств, мой милый? – Ее голос звучал до отвратительности сладко, словно она решила довести собеседника до белого каления, умышленно подтверждая его самые скверные подозрения.
– Ну что ж, я достаточно богат, – произнес он, еле сдерживая внутреннее раздражение, вызванное этой, по его мнению, маленькой глумливой тварью.
Казалось, Брюс получал какое-то извращенное удовлетворение, укрепляясь в сознании того, что она дрянь, эгоистка, лишенная каких-либо моральных устоев, готовая расплачиваться собственным телом за достижение главной цели своей жизни – деньги любой ценой и как можно больше.
– Так что же вы, в конце концов, хотите получить от меня? – Дорис задала этот вопрос по-детски невинным голоском.
– А вам так важно это узнать?
Прядь темных волос упала ему на лоб, и он нетерпеливым движением отбросил ее назад.
Дорис отметила, что волосы его, тщательно уложенные в начале обеда, сейчас вышли из повиновения. Шевелюра была густой, по стрижке чувствовалась рука мастера. Вместе с тем он вовсе не напоминал напомаженный манекен. И тут Дорис поймала себя на запретном желании – ей нестерпимо захотелось запустить пятерню в эту шикарную гриву, растрепать ее, а затем добраться до корней волос и прикоснуться к голове, в которой крылся такой заряд неприязни к ней. От этой мысли в кончиках ее пальцев забегали электрические разряды. Дорис неожиданно глубоко вздохнула и, выходя из минутной задумчивости, ощутила на себе его изучающий недобрый взгляд.
Взгляд стал откровенно удивленным, когда от тайных желаний щеки Дорис стал заливать предательский пунцовый румянец.
– Как мне будет жаль, если карьера Патрика лопнет из-за такой алчной сучки! – Казалось, он вслух продолжал свои внутренние, не прерывающиеся ни на минуту размышления.
Напряженность его мощного тела, которое обычно находилось в грациозной расслабленности льва, заставила ее усилить бдительность. Она понимала, что его состояние связано с ее поведением, и ее это радовало.
– Патрик, видимо, напоминает вам самого себя в его возрасте. Как это трогательно и благородно, что вы стараетесь вымостить ему гладкую дорожку в дальнейшую жизнь. Удивительно, что вы, так относясь к нему, не финансируете его напрямую. Или чувство родственности ваших душ не заходит так далеко?
– Патрик не нуждается в патроне. Ему необходим только шанс, чтобы доказать, что он чего-то стоит.
– Так о какой все-таки сумме могла бы идти речь? – Дорис продолжала бить в одну точку.
В ответ он демонически улыбнулся, введенный в заблуждение ее нервным дыханием, совершенно неправильно толкуя его причины.
– Я, кстати, думала, что вы не собираетесь меня поощрять, скорее стремитесь наказать!
– Таких дам, как вы, наказывает время, – проговорил он с кривой ухмылкой. – Но это правильно, что вы никогда не забываете о собственной выгоде.
– Ай-ай-ай! Из вас мог бы выйти недурной прокурор! – Дорис сказала это, тщательна выговаривая слова. Потом решительно выдвинула в его сторону подбородок, глаза ее сверкали, в них читалось презрение к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58