Я пожалела вас! – Сесил при всем желании не смогла бы говорить пронзительно, однако ее грудной хрипловатый голос повысился на целую октаву.
– Жалость не слишком созидательное чувство. Простите, но вы испытывали ко мне не только жалость. – То, как он смотрел на Сесил, тревожило ее не меньше, чем это обвинение. К ее облегчению, Уэйн не стал развивать эту тему. – Любопытно… Когда вы считали меня бродягой, то относились ко мне лучше, чем сейчас. Очевидно, я совершил непростительный грех, когда выяснилось, что я не штатный обитатель дна и не разбойник с золотым сердцем. Вам не приходило в голову, что ваша тяга… как бы это выразить поделикатнее… к грубости может быть реакцией на тот тип мужчин, с которыми вы встречаетесь? Вы ищете кого-то вызывающего и даже немного опасного.
– Прекратите сейчас же!
Он оседлал стул, положив руки на его спинку.
– Когда я знакомлюсь с женщиной, она обычно знает, кто я, из какой семьи, и чаще всего имеет довольно точное представление о моем банковском счете…
– Ну, ясно. «Сердце истекает кровью от желания, чтобы кто-то полюбил меня таким, какой я есть». – Ее голос дрожал от сарказма. – Именно поэтому вы шляетесь по улицам, загримировавшись под торговца наркотиками!
– И часто вы приглашаете к себе в дом торговцев наркотиками? – с любопытством спросил он.
Сесил невольно заметила, что руки, непринужденно лежавшие на спинке стула, сильные и красивые.
– Я была благодарна… – начала защищаться Сесил, но ее прервал ровный и вежливый голос Говарда:
– Была?
– Нет, просто благодарна. – Она стиснула зубы, чтобы не брякнуть чего-нибудь лишнего. – Мне было жаль вас. – Этот урок надолго отучит меня от сентиментальности, подумала она.
– Не стоит осуждать себя. Ваше тело запрограммировано на поиск подходящего партнера. Гормоны не интересуются ни финансовыми перспективами, ни общественным положением.
– Оставьте мои гормоны в покое! – снова взвилась она.
– Ладно, – с ленивой усмешкой, от которой хотелось плакать, согласился он. – Пусть будет жалость. Когда речь заходит о скрытых мотивах, я предпочитаю жалость жадности.
– Такую глупость мог сказать только человек с несколькими поколениями богатых предков.
– Вы не любите богачей, Сесил?
– Нет, только вас. Я считаю вас совершенно испорченным… безответственным… – Она осеклась и закусила губу, пытаясь прекратить это словоизвержение.
– Кажется, вы принимаете меня очень близко к сердцу, – провоцируя ее улыбкой, сказал Говард. – Что же вы замолчали? Не изменяйте своему стилю. Забудьте о том, что я ваш босс.
– Временный босс.
– Как поживает Кэм? Надеюсь, нормально? – неожиданно спросил он.
– Вы очень догадливы.
– А вы, мисс Киган, очень подозрительны. Давайте кое в чем разберемся. Когда я встретил вашу дочь, одна неравнодушная пара хотела отвести ее в полицейский участок. Будучи ребенком с неистощимой фантазией и поразительным хладнокровием, она решила выдать меня за своего брата. Видимо, с точки зрения закона я выглядел достаточно подозрительно, и она воспользовалась этим, чтобы избавиться от действительно порядочных людей…
Гнев Сесил сменился задумчивостью. Все это было пугающе похоже на Кэм.
– Но вы не объяснили, почему так выглядели и почему заставили меня подумать… – Она с сомнением покачала головой. – Почему вы, ничего мне не сказали?
– Если вы давно работаете здесь, то должны были знать, что я только что вернулся из шестимесячной поездки на скотоводческое ранчо в Новой Зеландии и что это единственная причина, заставившая меня потерять врожденную элегантность. Вывод о моем происхождении сделали вы сами. Вы и ваш очаровательный спутник. Кстати, как прошел обед с Брендонами? Вы надели что-нибудь более подходящее?
Сесил оцепенела и залилась краской.
– Нед простудился, и мы никуда не поехали, – неохотно ответила она.
– Я посадил Кэм в такси и помчался за ней с намерением как следует отчитать горе-родителей. Прошло десять секунд, прежде чем я поднял, что неправильно оценил ситуацию, и еще столько же, пока ко мне вернулся дар речи, которого я лишился, сраженный вашей красотой…
Сесил заскрежетала зубами и открыла, было, рот, готовая высказать все, что она думает об этих издевательствах. Но внезапно ей вспомнились пустые глаза, заставившие ее заподозрить незнакомца в умственной отсталости. Он не мог говорить правду… или мог? Почему-то это абсурдное замечание восстановило ее способность мыслить логично.
– Не говорите так!
– Отчего же? Перед вами совершенно новый человек, открытый и бесхитростный.
– Я вовсе не красавица. Просто довольно привлекательна. – Нельзя давать Уэйну понять, что он сумел, смутить ее. Теперь становилось понятно, как он завоевал репутацию бабника.
Говард равнодушно пожал плечами.
– Говорят, красота в глазу зрителя, а этот зритель, – он похлопал себя ладонью по груди, – видит в вас красоту. И доброе сердце в придачу.
– Чем вы бессовестно воспользовались, – напомнила она, отчаянно пытаясь подхлестнуть свой гнев.
– Искушение было велико, – признался Уэйн, – но я сомневался, что безграничное милосердие заставит вас предложить мне переночевать.
Она возмущенно ахнула.
– Вы правы! – Боже, какой нахал…
– Теперь, когда мы во всем разобрались, мне стало намного легче, – со вздохом признался Говард. – Я ломал себе голову, как сказать вам, что на самом деле я достаточно респектабельный человек. Я надеялся только на то, что подозрительная внешность не сделала меня менее привлекательным и что ваша нелюбовь к кожаным курткам…
– Респектабельный? – недоверчиво повторила Сесил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48