И вот мы здесь перед ним. Достопочтимые друзья, сегодня мы не просто преклоняем колени перед нашим принцем, но принимаем в лоно своих объятий давно пропавшего брата, который вскоре станет нашим отцом. Принц Стефано Андреа Сфорца, будущий великий герцог Миланский, в честь памяти вашего дорогого, почитаемого отца, герцога Джанлуччо Сфорца, великого человека и настоящего правителя, салют!
Никто не осмелился пригубить вино. Пряча улыбку, Эрос пригласил Бернардо:
– Пожалуйста, поменяй мой стакан со стаканом любого уважаемого члена собрания по собственному выбору.
От странной просьбы – прикоснуться к бокалу аристократа, до того как тот опустошил его, – Бернардо нахмурился. Тем не менее взял бокал своего господина и обошел с ним стол, чтобы остановиться за стулом Варезино. Взмахнув свободной рукой, он обменял бокалы и принес господину бокал графа. Эрос поднял бокал.
– Теперь, господа, когда мы убедились, что яд в меню сегодня не значится, я приглашаю вас выпить в знак памяти о моем отце.
Его взгляд скрестился со взглядом Таллия.
– Салют!
Эрос пригубил бокал, понуждая остальных последовать его примеру.
– Салют! – раздалось со всех сторон.
Пока они пили, Эрос следил за Таллием, посылавшим ему взгляды, полные зловещего смысла. К концу войны останется лишь один победитель, который заберет все.
Златокудрая леди весь день просидела в своих покоях. Слуги приносили и уносили еду. Никому, кроме Стефано, не дозволялось перешагнуть порог ее апартаментов. Он ревновал ее ко всем, даже самым преданным своим капитанам, особенно к венецианцу, который не сводил с нее глаз. Взбегая вверх по крутой черной лестнице замка, Роберто довольно хмыкнул. Скоро Чезаре станет принцем, и он будет рядом с ним упиваться светом его славы. Но для этого требовалось точно выполнить свою миссию и доставить хозяину его трофей в целости и сохранности. За стенами его ждал наемный экипаж; его возница за несколько монет стал глухим, немым и слепым. Роберто тихо отпер боковую дверь и прокрался внутрь. Она спала на кровати, раскинув веером на подушке золотые волосы. Достав тряпку и бутылочку хлороформа, которую привез с собой из Парижа, он приблизился к безмятежной Аланис. При виде ее красоты его сердце подскочило. Девушка оказалась немного выше, чем он думал, и молил Бога, чтобы прихваченный мешок оказался впору.
– Спокойно, моя красавица, – пробормотал он, прижимая пропитанную хлороформом тряпицу к ее губам. – Тебя ждут на большом балу в Версале.
Время близилось к полуночи. Эрос забеспокоился. Бернардо заметил, как хозяин то и дело возводит глаза к потолку, где находилась спальня небезызвестной особы. План нападения на пребывающие в спячке французские и испанские укрепления, разбросанные по всему Милану, был детально разработан. Оставалось лишь проголосовать. Все же они оттягивали время, вспоминая старые споры и старое вино. Это походило на сговор.
– Все же я считаю, что позволить вам возглавить армию будет огромной ошибкой, о которой мы все пожалеем, кроме вас, Стефано, потому что вы будете мертвы, – возразил граф Коррадо из Бергамо. – Я уважаю ваше желание командовать нашими объединенными силами. Видит Бог, превыше всего мы, бергамцы, чтим доблесть, но кто возьмет в свои руки бразды правления, если вас ждет поражение?
– Я не проиграю, – упрямо заявил Эрос.
– Будьте благоразумны, ваше высочество, – вмешался граф Кастильоне. – Если вас возьмут в плен или убьют на поле боя, продолжать кампанию будет некому. Вы стратег и не можете идти в атаку как простой солдат.
– Вандом ходит в атаку, а также Савойский и Мальборо, – возразил Эрос.
– С полком кавалерии – да, но не во главе жалкого отряда. Это самоубийство!
– Значит, я самоубийца, – пробурчал Эрос и незаметно подозвал к себе Бернардо. – Пойди наверх, – прошептал он, – и проверь, не нужно ли ей чего. Скажи, что я скоро приду.
– Франческо Сфорца проложил себе путь к власти искусством владения оружием, – напомнил всем граф Карлино. – Ему нечего было предложить, кроме силы своих солдат и собственного честолюбия, и люди, обезумев от радости, внесли его вместе с лошадью в Дуомо и провозгласили герцогом.
– Это старая сказка, – проворчал Таллий. – Я восхищаюсь твоей стойкостью, Стефано. Однако есть правила ведения войны, и сегодня никто не выставляет правителя страны, как острие ее копья. Это противоречит правилам.
– Вы лучше думайте о своих задачах, – предложил Эрсо. – У вас их и без того хватает.
По другую сторону длинного стола граф Гонзага попытался отстоять свое предложение заключить с Францией мирный договор, вместо того чтобы атаковать.
– Мы так рассуждаем, будто Людовик, проклятая душа, позволит нам спокойно выкинуть его и ничего не предпримет в ответ. В то время как имеет в своем распоряжении все мыслимые и немыслимые средства. Пока Филипп сохраняет корону Испании, Франция – не одна, а две державы.
Горячие дебаты продолжались, бомбардируя Эроса противоречивыми предложениями. Одни обозвали других «прихлебателями варваров», те в долгу не остались.
– Французская пехота – самая сильная и эффективная в мире! – выкрикнул граф Росси.
– Французская кавалерия не выдержит повторяющихся кавалерийских атак, – спокойно ответил Эрос. – Они проводят свои кампании по старому образцу: маневрами и осадой крепостей, вместо того чтобы сражаться. Мы одолеем их внезапностью и применением мобильной артиллерии, обычно используемой для уничтожения парусного снаряжения. Она не менее эффективна, если нужно одним ударом поразить большие вражеские силы. Одна кампания покажет всему миру, как дрогнут и сломаются от наступательного натиска и военного искусства траншеи, крепости и прочие оборонные укрепления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94