– Он не бросится за мной вдогонку. И пойми, я больше не богата. У меня нет своих денег. Все, что у меня было, теперь принадлежит ему.
– Это еще что за новости? – удивленно спросила меня Кристофина.
– Таков английский закон.
– Закон! – фыркнула она. – Это не закон, а фокусы мальчишки Мейсона. Это его дело рук. Он хуже, чем дьявол, и рано или поздно будет гореть в аду. Ладно, слушай меня. Вот что надо сделать. Скажи мужу, что ты плохо себя чувствуешь и хочешь съездить на Мартинику к родственникам. Пусть даст тебе немного из твоих же денег. Он не такой уж скупой, он даст. Уедешь и не возвращайся. Проси еще денег. Он снова тебе пришлет. В конце концов ему надоест жить одному, он поедет узнать, как ты там живешь без него. А когда увидит, что ты толстая и веселая, то захочет, чтобы непременно вернулась к нему. Все мужчины такие. Не оставайся больше в этом старом доме. Уезжай из него поскорее, мой совет.
– Думаешь, я должна его бросить?
– Ты спрашиваешь, я отвечаю.
– Да, – сказала я. – Пожалуй, ты права. Только зачем же ехать на Мартинику? Путешествовать так путешествовать. Я хочу посмотреть Англию. Я даже знаю, где взять денег. А у него я брать не стану. Если уж уезжать, так подальше.
Слишком долго я страдала, размышляла я про себя. Так жить нельзя. Страдания могут просто погубить. Нет, когда я стану жить в Англии, я превращусь в совершенно иную женщину – и жизнь моя изменится. Англия – розовое пятно в географическом атласе, но на следующей странице теснятся тяжелые слова. Экспорт: уголь, шерсть, железо. Потом импорт, потом «Основные черты жителей». Имена и названия. Эссекс. Челмсфорд-на-Челмере. Йоркширские и линкольнширские нагорья. Нагорья? Что это такое? И чем отличаются от гор? Больше или меньше наших? Прохладное короткое лето, свежая зелень, сочная листва. Поля пшеницы – похожи на наши плантации сахарного тростника, только золотистого цвета и пониже. Потом лето кончается, листья облетают, падает снег. Белые перышки. Или мелкие клочки бумаги. Говорят, мороз чертит узоры на окнах. Кажется, я знаю больше, чем думала. Я знаю этот дом, где мне будет холодно и неуютно, знаю кровать с красным балдахином, я спала в ней уже не раз, но давно. Как давно? В этой кровати я досмотрю до конца свой сон. Но мой сон не имел никакого отношения к Англии, и не надо думать о холоде. Лучше вспомнить блеск канделябров, люстр. Вспомнить лебедей, розы и снег, снег…
– Англия? – спрашивает меня Кристофина. – Думаешь, есть такое место на земле?
– Зачем ты спрашиваешь? Ты прекрасно знаешь, что Англия существует.
– Откуда мне знать? Я там никогда не была.
– Значит, ты не веришь, что есть страна, которая называется Англия?
Кристофина заморгала и быстро ответила:
– Я не говорила, что не верю. Я говорила, что не знаю. Я знаю только то, что вижу собственными глазами, а Англию никогда не видела. И еще я хочу спросить: действительно ли это место такое, каким его описывают? Одни говорят одно, другие – другое. Я слышала, там люди замерзают до смерти. И англичане такие все хитрые, что в два счета тебя облапошат и денежки отберут. Только что кошелек был в кармане и – бац! – нету. Ну, скажи на милость, зачем тебе ехать в эту холодную жульническую страну? Если она вообще существует!
Я смотрела на Кристофину и думала: «Ну, откуда ей знать, как мне лучше поступить? Что понимает эта невежественная, старая, упрямая негритянка, которая даже не знает, есть Англия или нет». Кристофина же выколотила трубку и посмотрела на меня ровным взглядом.
– Кристофина, – сказала я. – Возможно, я поступлю так, как ты мне советуешь. Но только не сейчас. – Ну а теперь, подумала я, надо сказать ей то, ради чего я приехала. – Ты ведь поняла, что мне надо, как только меня увидела. А сейчас ты и подавно знаешь, в чем дело. Скажи, я права? – голос мой стал высоким и звонким.
– Успокойся, – сказала Кристофина. – Если мужчина не любит, я не могу заставить его полюбить.
– Можешь, я знаю. Можешь. Потому-то я к тебе и приехала. Ты можешь заставить человека и полюбить, и возненавидеть. И даже умереть…
Кристофина запрокинула голову и громко засмеялась. Но она вообще никогда не смеется громко – и чего она тут нашла смешного?
– Значит, ты веришь во все эти истории про обеа? Это все глупости и ерунда. И кроме того, это не для веке. Когда туда суют нос веке, приходит беда.
– Ты должна мне помочь, – твердила я. – Ты должна…
– Замолчи. Вот-вот ко мне приедет мой сын Джо-Джо. Если он увидит твои слезы, то расскажет всем вокруг.
– Я успокоюсь. Я не буду плакать. Но, Кристофина! Если бы он, мой муж… пришел ко мне ночью хотя бы раз, я бы сделала так, что он снова меня полюбит.
– Нет, нет.
– Да, Кристофина…
– Ты говоришь чушь. Даже если я сделаю так, что он придет в твою постель, я не смогу заставить его любить тебя. Он только еще сильнее возненавидит тебя.
– Нет… не возненавидит. По крайней мере не возненавидит сильнее, чем сейчас. Я слышу, как по ночам он ходит взад-вперед по веранде… Взад-вперед. Проходит мимо моей двери и говорит: «Спокойной ночи, Берта». Теперь он никогда не зовет меня Антуанеттой. Он узнал, что так звали мою мать. «Надеюсь, ты хорошо уснешь, Берта». Ужас! Но без него я сплю так плохо. И все время вижу какие-то сны…
– Нет, я не хочу встревать…
Тогда я стукнула кулаком по камню и заставила себя говорить спокойнее.
– Нет, не надо обманывать себя надеждой уехать – на Мартинику, в Англию или куда-то еще. Он никогда не даст мне денег и страшно рассердится, если я их попрошу. Если я брошу его, то возникнет скандал, а он ненавидит скандалы. Даже если мне удастся уехать – хотя я понятия не имею, как это сделать, – он все равно заставит меня вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47