Он поднял голову: дождь двигался дальше вместе с облаками, оставляя за собой клочки голубого неба. Генри увидел, что прямо перед ним на земле сидит белка и глядит на него. Это маленькое животное пережило ураган и даже путешествовало на хвосте сатаны.
Речел больше не обнимала Генри. Отступив, она разглядывала прерию. Снаружи валялись разбросанные камни и кусты, вырванные с корнем, как будто смерч вывернул наизнанку все одеяние земли. Дождь прекратился. Рядом с одним из кустов лежал кролик, его длинные задние лапы дергались в судороге.
– Буря закончилась, – сказала Речел.
Она вышла из укрытия, нагнулась над кроликом и почти сразу вернулась, держа безжизненно повисшее тело животного.
– Это надо приготовить. Мы можем разбить лагерь прямо здесь.
– Приготовить? – спросил Генри.
Он только сейчас вспомнил, что белка минуту назад убежала. Ему стало жаль кролика, который оказался бессилен перед стихией, тогда как белка сумела вырваться из самых когтей смерти. Генри подумал про себя, что животные тоже имеют свою судьбу, как и люди. Он заговорил, не глядя на Речел:
– Здесь только что пробегала белка. Может, застрелить ее и тоже добавить в котел?
Женщина покачала головой и кивнула на кролика:
– Он все равно умирал, Генри, – тихо сказала она. Затем помолчав, добавила: – Но скоро нам придется охотиться, чтобы добывать мясо.
Генри нагнулся, погладил пальцем длинное ухо – только один раз – и резко отнял руку. Речел повернулась к мужу:
– Вы когда-нибудь ели кролика?
Тот отошел от Речел, чтобы не видеть, как она будет разделывать животное.
– Я ел мясо, называвшееся крольчатиной. Но там не было глаз и шерстки, не было длинных ушей. – Уходя прочь, Генри крикнул через плечо: – Я соберу дрова для костра! Слава Богу, буря их и нарубила, и сложила почти у наших дверей.
Он собрал сломанные ветки деревьев и кустов, разбросанные по влажной земле, и молча бросил под ноги Речел. Затем направился к фургону, чтобы отыскать свою серебряную фляжку.
* * *
Генри стоял у свеженасыпанного маленького холмика, полная луна освещала его взлохмаченные волосы и небритое лицо. Речел допивала кофе и жевала сушеные фрукты, наблюдая за мужем, склонившимся над раскрытым альбомом. Его карандаш быстро бегал по бумаге. Генри откидывал лист за листом. Что за картины он рисовал? Застывший на месте черный вихрь? Могилку дикого животного? Или то, что мог видеть лишь он один?
Речел не любила вмешиваться в чужие дела. Если человек захочет, то сам поделится своей тайной. Но Генри возбуждал ее любопытство. Ей хотелось узнать, о чем он думает… что может его взволновать?
Он медленно захлопнул альбом, подошел к жене и взял из ее рук протянутую кружку кофе.
– У нас остались бисквиты, – похвасталась Речел.
Она взяла горшочек, открыла крышку, налила на бисквиты немного варенья и передала один Генри. Потом спросила:
– Можно мне бренди?
Он молча и с безразличным видом протянул ей фляжку. Речел добавила бренди в свой кофе, столько же налила в кружку мужа и подумала о том, что Генри стал слишком молчалив. Ей вдруг показалось, что он может раствориться в темноте и исчезнуть.
Бренди, добавленный в кофе, быстро согрел и успокоил Речел. Она поставила у костра пустую кружку и поднялась.
– Я собрала дождевую воду со стен расщелины, – она указала на котелок, – если вам нужно умыться. Теперь ваша очередь охранять. Разбудите меня в четыре – я сменю вас.
Не дожидаясь ответа, Речел легла на матрас, закрыла глаза и почти мгновенно заснула, утомленная тревогами длинного дня. Во сне она видела Лидди и Грэйс, захваченных круговоротом бури и удалявшихся вместе с обломками. Видела Феникса, летящего вслед за ними. Видела Генри, стоящего рядом с черным вихрем и протягивающего к нему руки.
Речел внезапно открыла глаза, грудь ее поднималась и опускалась от учащенного дыхания, словно ей не хватало воздуха. Раньше смерч никогда не пугал ее. Но на этот раз он был слишком близко, напрямую угрожал жизни ее и Генри, и поэтому Речел изо всех сил прижималась к мужу, боясь, что смерть вырвет его из ее объятий и увлечет за собой в бешеном и чарующем танце…
При мысли об этом Речел сковал страх. Некоторое время она лежала на матрасе не шевелясь и не мигая, но постепенно вспомнила, кто она, где находится и куда едет. Речел вспомнила, что Генри обнимал ее так же крепко, что тоже боялся потерять ее.
Он сидел рядом с холмиком, низко опустив голову.
– Почему? – спросил он, как будто разговаривал сам с собой. – Почему вы не приготовили кролика?
Речел повернулась на бок и вздохнула. Почему? Простой вопрос, на который, тем не менее, было трудно дать ответ. И все же Речел знала, что Генри спросил ее не просто так. Когда она держала кролика, то видела сострадание на лице Генри. И ее тронули не столько мучения животного, сколько чувства, переживаемые мужем.
– Когда я впервые очутилась дома, в Биг-Хорн Бэйсин, мне пришлось учиться жить без всех городских удобств, – начала Речел тихим голосом. – У нас были куры, вечно кудахтавшие, грязные. Они клевали меня, когда я собирала яйца или кормила их. Их убивал и разделывал кто-то другой, я только ела. Это были совсем разные вещи – куриное мясо на столе и куры в курятнике… – Речел приподнялась и положила руку под голову. – Однажды всем было некогда, и мне пришлось самой готовить курицу на обед. Я думала, что это просто. Но когда я поймала самую маленькую курочку и свернула ей шею, меня стошнило. После этого я целый день не могла есть. И прошел целый год, прежде чем снова смогла глядеть на курятину.
– Но вы же охотитесь и едите мясо!
– Это лучше, чем голодать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87