К концу дня я стала «мисс Эммой» для большинства обитателей Лангли-Лейн.
Закончив чинить крышу, Адам стал проводить довольно много времени в доке, где уже завершался ремонт «Энтерпрайза». «Хороший корабль, – говорил он и трудился на нем наравне с рабочими. – Моему деду он бы понравился. Он любил хорошие корабли».
Так что теперь я часто оставалась в домике одна. На аукционах мы купили немного мебели – только то, что необходимо для начала. Насос уже исправно работал, а дымоход был вычищен. Я сшила занавески и белое покрывало для большой медной кровати, которую мы поставили в задней комнате. Адам остался доволен. Он был полон воспоминаний о доме в Нантукете, где родился.
– Моя мать тоже шила белые покрывала, Эмми. А цветные смотрелись лучше зимой, когда все было белым от снега.
Часто он недовольно поглядывал на наши старые протертые полы и вспоминал, что в их доме они были дубовые и навощенные. Я чувствовала, что тот дом начинает становиться моим соперником, и до блеска натирала лампы и подсвечники, каминные принадлежности и вообще все, что только было можно.
– Дом нужно немного покрасить, – сказал наконец Адам. – До отплытия «Энтерпрайза» я выкрашу его в белый цвет.
И он действительно его покрасил, воспользовавшись кучей советов и небольшой помощью возчиков. Теперь они регулярно приходили к моим дверям полюбопытствовать, что у нас нового. Один из них снабжал меня свежими яйцами и молоком из деревни. Возчики относились к домику, как к своему собственному, и Воткинс к нам больше не подходил.
– Ну вот, без меня тебе не будет одиноко! – смеялся Адам. – Так что вряд ли ты по мне соскучишься.
Один из кучеров, Хиггинс, сказал мне как-то:
– Моя жена говорит, что устала слышать о доме мисс Эммы и что пора бы помыть окна и для нее.
Когда пришло письмо от Джона Лангли, домик уже покрасили, отремонтировали входную дверь, заменили сломанную ступеньку. Он обращал наше внимание на ремонт, учиненный нами над его собственностью на Лангли-Лейн.
«Хотим напомнить вам, что ремонт проводился исключительно по вашему волеизъявлению и никоим образом не означает каких-либо претензий к владельцу по поводу возмещения убытков».
– Жадный старик! – воскликнула я. – Я и не прикоснусь к его деньгам.
– Таков уж он есть, – заметил Адам. – Этим Лангли дал нам понять, что мы не вправе что-либо от него требовать.
– Как будто мы собирались! Нам ничего от него не нужно.
Было и еще одно письмо, которое составляли мы сами накануне отплытия «Энтерпрайза». Адам уселся за наш большой стол и старательно написал письмо. Адресовал он его своим родным в Нантукет. Он писал о своей женитьбе, о доме, и, наконец, вот строка, которую я лучше всего запомнила:
«А завтра я принимаю на себя командование судном мистера Лангли – „Лангли Энтерпрайз“. Буду заниматься торговлей на Австралийском побережье».
Потом этому письму суждено было добраться до острова Нантукет, чтобы пройти через многие руки, истрепаться и немного смыть позор от потери «Джулии Джейсон».
В ту ночь, лежа в объятиях Адама, я пожалела, что письмо не принесет попутно новости о возможном внуке. Он еще не появился, но ведь Адам уезжает на целых два месяца или больше.
Когда отчаливал «Энтерпрайз», Ларри находился в Мельбурне. В то утро он прибыл в бухту Хобсона и вместе со мной наблюдал с пристани, как шлюп красиво закачался на волнах, взяв курс к порту Филип. Он казался изящным и легким. «Быстрый, но хрупкий», – как сказал про него Адам. Адам поприветствовал меня с кормы; он старался выглядеть серьезным, чтобы не выказать перед командой свое волнение и радость.
Команда была смешанной; по словам Адама, ее набирали по всем кабакам Мельбурна, поэтому следовало держать ее в руках. Казалось, что Адам удержит в руках что угодно, когда я видела его в то утро на палубе «Энтерпрайза».
– Можно было не сомневаться, что старый Джон именно так его назовет, – пробормотал у меня над ухом Ларри. – «Лангли Энтерпрайз»… Ему на все нужно поставить свое клеймо.
Я спрятала платок и собралась уходить. На пристани было ужасно жарко.
– Я-то думала, он появится тут сам – все-таки первый корабль! Хоть бы посмотрел, как он отплывает. Мог бы и пожелать Адаму всего хорошего.
Ларри пожал плечами.
– Он платит Адаму, поэтому, само собой, рассчитывает на все хорошее. – Затем он коротко кивнул: – Да вот же он. Ты не заметила карету? Вон там.
Карета была запряжена прекрасной парой гнедых; когда я взглянула, они как раз заворачивали. Мне удалось разглядеть лишь немногое от сидящего внутри – цилиндр и пару рук в белых перчатках, лежащих на рукоятке трости. Только что выкрашенные колеса сияли на солнце.
– Но он даже не вышел! – воскликнула я. – Он не поднялся на борт…
– Все равно Адам понял, что старик здесь. Этого ему и хотелось.
В ту минуту я почувствовала ненависть к нему.
– Не подать даже руки… – сказала я с горечью. – Лангли обращается с ним, как с лакеем!
– Он со всеми так обращается. – Ларри взял меня под руку. – Пойдем, Эмми. Старый Джон видел меня здесь и к полудню обязательно пошлет узнать, почему не нагружена повозка.
Глава вторая
Дни без Адама легли на меня тяжким грузом. Я быстро справилась с теми немногими делами, что оставалось закончить в наших трех комнатах. Вскоре плита у меня уже сияла, я дошила недостающие шторы, через день натирала медь. И все Же я чувствовала себя никому не нужной и праздной. Однажды, когда в магазине Лангли проходили дни распродаж, я потратила все свое утро, пытаясь выбрать красивый, но недорогой отрез на платье. Я остановилась на муслине с узорами в виде веточек и купила немного кружев на рукава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139