Они оказались вполне обыкновенной семьей; я не увидела в них ничего из того, что надеялась увидеть, когда остановила на них свой выбор. Но главное было в том, что они никогда не знали настоящей бедности – ее неодолимой власти, подтачивающей, как дурная болезнь, они могли позволить себе беспечность и не считали каждый пенни, подобно тем, кто уже скатился на грань голода и жалких обносков. Те долги, о которых они говорили, были долгами людей, имеющих кредит в банке. У них были красивая одежда, новые туфли, мягкие постели и много еды. Одна только повозка с волами стоила больше денег, чем многим паломникам приисков приходилось видеть за всю их жизнь. А значит, эти ирландцы еще ни разу не подвергались испытанию на прочность, когда стало бы ясно, чего в действительности стоит их терпимость друг к другу и щедрость по отношению к окружающим. Они были молоды, даже Ларри со своей целеустремленностью казался слишком незрелым по сравнению с тем, через что пришлось пройти мне. Они еще не познали жизнь во всех ее проявлениях; для них она выглядела сплошным забавным приключением. Рассуждения Розы были наивны, как детские мечты, максимализм Пэта был также следствием юности – через несколько лет он вряд ли вспомнит о своей ненависти к англичанам и перестанет ругать правительство. А Син, который, кажется, собрался всю жизнь прятаться за спиной Пэта, иногда вел себя, как будто был нисколько не старше Кона. Это выглядело даже трогательно – так они были молоды и невинны. И я немного завидовала им, потому что сама уже чувствовала себя другой.
Наконец они расспросили меня о моей жизни. Конечно, это сделала Роза.
– Мы с отцом приехали из Лондона, – рассказала я, – мы жили в мануфактурном магазине на Моунт-стрит.
– Где это расположено? Я собираюсь как-нибудь съездить в Лондон…
– В престижном районе, – ответила я, правильно поняв, что она имела в виду, – владельцем магазина был старый Элиу Пирсон. Из-за инвалидности он большую часть времени проводил в кресле, поэтому все дела приходилось вести моему отцу и мне. Мы прожили там четырнадцать лет. Затем мистер Пирсон умер, а магазин унаследовал его племянник. У него была слишком большая семья, и нам не хватило места. Отец решил податься в Австралию…
– А что вы продавали? – спросила она.
Я заметила, что Ларри тоже навострил уши, услышав о мануфактурном магазине, тогда как остальные явно скучали.
– Красивые ткани – шелк, муслин, бархат… атласные ленты. И все самого высокого качества.
И тогда я заметила, каким взглядом она обвела мое ужасное серое платье, давно вышедший из моды чепец и старушечий серо-коричневый платок. Мне хотелось объяснить ей, что эти вещи я выбирала не сама, но я не могла, потому что тогда неминуемо пришлось бы касаться меня прошлой, от которой я желала любыми способами откреститься.
Я надеялась, что она больше не станет меня ни о чем расспрашивать, и она действительно закончила свой допрос, так как мимо нас уже начали проплывать первые палатки старателей в близлежащих оврагах, первые фигуры, склоненные над лотками с песком, первые лебедки, отмечающие глубину погружения, и брезентовые рукава, служившие для вентиляции шахт. Мы въезжали в страну золота.
Глава вторая
Мы приехали в Балларат, когда уже начинало смеркаться – в сумерках голубые холмы казались лиловыми. Место представляло собой обширную долину, расчерченную изгибами небольшого ручья и окруженную невысокими горами, в которых было полно оврагов. Именно в них старатели находили золото. Местами на них оставалась скудная растительность, но там, где люди уже успели приложить руку, земля была безжизненно голой. Поросшие травой склоны под эвкалиптами походили на бесплодную пустыню, истоптанную тысячами ног. Они были перепаханы вдоль и поперек и покрыты бесчисленным количеством куч пустопородной земли, вырытой старателями в поисках золотоносного кварца. Спустя три года после первых находок в этой долине обитало уже сорок тысяч золотоискателей. Это был целый палаточный городок, словно вросший в землю; яркие ряды палаток тянулись вдоль золотой жилы с востока на запад, а также по берегу грязно-желтого ручья, который назывался Яррови. До сегодняшнего дня моя память помимо воли хранит названия всех приисков Балларата – Золотая вершина, где впервые было обнаружено золото, Эврика, Канадская жила, Итальянская жила, – это там, где прииск Золотые шахты сворачивает к Равнине камедных деревьев. Как и всем, кто бывал здесь хоть один раз, мне уже не суждено их забыть. Раскопки велись прямо посреди палаток, где и без того негде яблоку было упасть – они только что не сваливались в ручей.
Участок дороги при въезде в город был полностью отдан под торговлю – там заправляли те, кто, как и Ларри, приехал сюда, чтобы вытряхнуть золото из старательских карманов. Здесь были театры, отели, магазины– шаткие, вздрагивающие при каждом порыве ветра сооружения, обтянутые брезентом, готовые прекратить свое существование, лишь только в жиле кончится золото. Впрочем, было и каменное здание, единственное – в нем располагался банк. Каждый день сорок тысяч обитателей долины рылись в земле, пытаясь отыскать золото, а вечером многие из тех, кому это удавалось, проигрывали добытое в карты или безжалостно пропивали в барах. Здесь было все: бродячие собаки, босоногие дети, женщины, таскающие воду ведрами. Здесь продавались великолепные сафьяновые сапожки и шелковые платки из Гонконга. Из окон отелей днем и ночью слышалось бренчание рояля, а над улицами и в оврагах то и дело раздавались скрип работающих лебедок и хлопанье брезентовых рукавов, служащих для проветривания шахт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139