Ты знаешь, что это не по забывчивости. Я опять в Варшаве. Здесь прекрасная погода – чувствуется приближение весны. Вчера я был за городом, и мне стало так тоскливо по нашим лесам, лугам и полевым цветам. Помнишь, как мы ломали дубовые ветки, и вы плели венки, чтобы отвезти их на кладбище в Деревную. Я припоминаю большой дуб за сеновалом над Усой и около моста над Водничанкой.
Крепко целую тебя и деток.
Твой Фел[икс]
А. Э. Булгак
[Берлин] 27 апреля 1906 г.
Моя дорогая! Я объехал большой кусок Европы и сегодня возвращаюсь на родину. Получила ли ты мою открытку, посланную несколько дней тому назад? Посылаю тебе открытку с «Детьми Карла I» Ван-Дейка – правда, красиво?… Я хотел бы побыть у вас, однако мне не скоро удастся исполнить это желание. Горячо обнимаю тебя и Гедымина.
Твой [Феликс]
А. Э. Булгак
Вильно, 4 июля 1906 г.
Моя дорогая!
Со вчерашнего дня я опять гощу в Вильно. Сегодня после 4 лет разлуки видел Стася. Пробуду здесь несколько дней. Сердечно обнимаю всех вас, жаль, что я не могу заехать к тебе хотя бы ненадолго.
Твой Фел[икс]
А. Э. Булгак
Радом, 18 июля 1906 г,
Моя дорогая!
Сейчас уже ночь, я на вокзале ожидаю поезда. Вот скоро и лето кончится, а я так и не смог к тебе выбраться. Недавно я был в Миханах, видел Стася и Ядвисю. Сердечно обнимаю тебя и всю твою семью.
Твой Фел[икс]
А. Э. Булгак
Петербург, 3 сентября 1906 г.
Моя дорогая!
Так давно я не имел никакого известия ни от тебя, ни о тебе. Напиши мне, пожалуйста, по адресу: Невский, д. 102, кв. 37, «Вестник Жизни», С.-Петербург. Хочу знать, как ты живешь и как поживает твоя семья. Я здоров и теперь живу здесь. Сердечно обнимаю всех вас.
Твой Феликс
С. Э. Дзержинскому
[Варшава] 30 мая 1907 г.
Дорогой Стась!
Я уже вышел из «гостеприимного дома», что меня очень радует. Собираюсь поехать теперь в деревню отдохнуть. Еще не знаю, куда потом денусь…
Сердечно обнимаю тебя.
Твой [Феликс]
Из дневника заключенного
1908–1909
30 апреля 1908 г
Всего две недели я вне живого мира, а кажется, будто прошли целые столетия. Мысль работала, охватывая минувшее время – время лихорадочного действия, – и доискивалась содержания, сущности жизни. На душе спокойно, и это странное спокойствие совершенно не соответствует ни этим стенам, ни тому, что покинуто мной за этими стенами. Словно на смену жизни пришло прозябание, на смену действия – углубление в самого себя.
Сегодня я получил эту тетрадь, чернила и перо. Хочу вести дневник, говорить с самим собою, углубляться в жизнь, с тем чтобы извлечь из этого все возможное и для самого себя, а может быть, хоть немного и для тех друзей, которые там думают обо мне и душой болеют за меня, – и этим путем сохранить силы до возвращения на волю.
Завтра Первое мая. В охранке какой-то офицер, сладко улыбаясь, спросил меня: «Слышали ли вы о том, что перед вашим праздником мы забираем очень много ваших?» Сегодня зашел ко мне полковник Иваненко, жандарм, с целью узнать, убежденный ли я «эсдек», и, в случае чего, предложить мне пойти на службу к ним… «Может быть, вы разочаровались?» Я спросил его, не слышал ли он когда-либо голоса совести и не чувствовал ли он хоть когда-нибудь, что защищает дурное дело…
Вот в том же коридоре, в котором нахожусь я, сидит предатель – рабочий-слесарь Михаил Вольгемут, член боевой организации ППС, захваченный под Соколовой после кровавого нападения на почту, во время которого было убито шесть или семь солдат. Когда жандармы перехватили его записку к товарищам с просьбой отбить его, начальник охранки Заварзин уговаривал его в течение 10 час, обещая в награду за предательство освободить его, – и он сделался предателем. К делу было привлечено 27 человек, в том числе семнадцатилетние юноши и девушки. Я вижу его на прогулке, он ходит угрюмый, пришибленный и, насколько я смог заметить, никогда не разговаривает с товарищем по прогулке и ни с кем не перестукивается…
Где выход из ада теперешней жизни, в которой господствует волчий закон эксплуатации, гнета, насилия? Выход – в идее жизни, базирующейся на гармонии, жизни полной, охватывающей все общество, все человечество; выход – в идее социализма, идее солидарности трудящихся. Эта идея уже близится к осуществлению, народ с открытым сердцем готов ее принять. Время для этого уже настало. Нужно объединить ряды проповедников этой идеи и высоко нести знамя, чтобы народ его увидел и пошел за ним. И это в настоящее время насущнейшая из задач социал-демократии, задач той горсточки, которая уцелеет.
Социализм должен перестать быть только научным предвидением будущего. Он должен стать факелом, зажигающим в сердцах людей непреодолимую веру и энергию…
Небольшая, но идейно сильная горсть людей объединит вокруг себя массы, даст им именно то, чего им недостает, что оживит их, вселит в них новую надежду, что рассеет эту страшную атмосферу недоверия и жажду кровавой мести, которая обращается против самого же народа.
Правительство убийц не наладит порядка, не повернет жизнь в старое русло. Не пропадет даром пролитая кровь ни в чем не повинных людей, голод и страдания народных масс, плач детей и отчаяние матерей – жертвы, какие должен нести народ, чтобы преодолеть врага и чтобы победить.
Уже поздно. Я хочу хотя бы здесь вести правильную жизнь, чтобы не отдать им своих сил. А я чувствую, что у меня столько сил, что мне кажется – я все выдержу и вернусь. Но если даже я не вернусь, этот дневник дойдет, быть может, до моих друзей, и у них будет хоть частичка моего «я», и у них будет уверенность, что я был спокоен, что я звал их в момент тишины, печали и радостных дум и что мне хорошо настолько, насколько здесь может быть хорошо в тишине и одиночестве с мыслями о весне, о природе, о них, здесь, где иногда царит такая тишина, что можно вообразить себе, как живую, улыбку друзей…
2 мая
Вчера и сегодня мной овладело какое-то беспокойство, дрожь, тревога… Отчего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81