Владелец станции сказал, что Ладынь постоянно обо что-то цепляется, и трудно себе представить, чтобы хоть какой-то день он не содрал лак или не стукнулся щитом о двери, въезжая в гараж.
Кортель с вниманием выслушал предлинный отчет Милецкого и решил про себя, что ни одного из них – ни Рыдзевского, ни Ладыня – нельзя исключать из игры. Однако наиболее вероятным убийцей остается Пущак, и не стоит больше усложнять дело. У него и так достаточно хлопот. Кортель думал о Басе, он не переставал думать о ней и теперь знал, что совершил ошибку…
У Золотой Ани на глазах выступили слезы. Он не успел еще ничего сказать, а она уже плакала.
– Только без комедии, – предупредил Кортель. – Когда у тебя был Окольский?
– Все на меня сваливаете! – выкрикнула она. – Я не видела его.
– Послушай, – язвительно начал он, – оказание помощи разыскиваемому грозит наказанием до пяти лет заключения. Окольский уже дал показания!
– Вот скотина. – Она вытирала глаза платочком. – Ну, хорошо, был! Только я его не приглашала – он сам пришел. Мне нет до него никакого дела. Но что я могла? Копать яму?
– Хорошо, хорошо, – теперь Кортель стал мягче. – Девочка, одумайся! Ты обещаешь помочь Окольскому, знаешь, где он прячется…
Она молчала.
– Не знаю, сколько потребует прокурор, когда ты встанешь перед судом…
Снова слезы.
– Что я должна делать?
– Говорить правду. Адрес этого гаража дал тебе он? Она кивнула.
– Я клянусь, не хотела… Он бросил на стол записку и убежал.
– Что ты сделала с ней, с этой запиской?
– Сожгла! – выкрикнула она. – Я даже уже не помню…
– Погоди. Кому ты говорила, где скрывается Окольский?
– Никому не говорила… Клянусь богом!
Кортель терял терпение.
– Снова ложь! Ты сама себя топишь. Ты дала адрес тому водителю.
– Какому водителю? – В ее голосе прозвучало искреннее удивление и недоумение.
– Не дурачься! Водителю такси за номером 243. Он отвез тебя на Зубковскую несколько дней назад…
– Клянусь!.. В последнее время я не ездила на такси. У меня плохо с деньгами…
– Вас видели. Могу зачитать показания свидетеля. Приехали и еще несколько минут провели в машине…
– Пан капитан, – это прозвучало как молитва, – я никогда не имела никаких дел с таксистами… Это была не я…
– Зачем ты дала ему адрес Окольского? Он что, просил об этом? Как давно вы знакомы? С чего начался разговор? Что он говорил об Окольском?
На Кортеля смотрели глаза девушки, хорошо знающей жизнь.
– Пан капитан, – сказала она тихо, – я должна признаться? Что вы хотите, чтобы я сказала? Я ничего не понимаю…
Он ударил кулаком по столу.
– Девочка, в каком мире ты живешь? Не надо признаваться в том, чего ты не совершила! Никто этого не требует и не имеет права требовать. Надо говорить правду…
– Я сказала, – подтвердила она с грустью, – а вы не верите. Что мне делать?
– Ты знаешь Антони Пущака?
– Первый раз слышу это имя.
Инспектор бросил на стол фотографию таксиста. Ту самую, что когда-то Пущак подарил Казимире Вашко.
– Вот этого субъекта?
– Никогда в жизни.
– Если это ложь, то последствия могут быть серьезными.
– Я понимаю, – прошептала она.
Так ничего и не добившись, Кортель отпустил Золотую Аню.
Он велел привести арестованного Антони Пущака. Инспектор еще не знал, в какую сторону повернуть этот допрос. Во всяком случае, не надо спешить с обвинениями.
– Как звали девушку, с которой видела вас жена? Пущак пожал плечами.
– Вы же не собираетесь судить меня только за го, что у меня в машине была баба?
– Отвечайте на вопрос.
– Не знаю, – рявкнул Пущак. – Зачем вы меня мучаете? Я отвез ее на Зубковскую, денег не взял… О чем тут говорить? Вы сами понимаете… Договорился встретиться вчера в одиннадцать вечера на Зубковской около барака. Я приехал, но она не пришла… Когда возвращался, схватил штраф, ну и боялся, что меня моя… – он процедил грязное ругательство, – снова выследит.
– Говорите, что не пришла. Опишите, как она выглядит.
– Кого?
– Ну эту особу с Зубковской.
– Красивая блондинка. Волосы золотые. Высокая… Ноги – во всем свете не сыщешь… Юбка мини… Вы сами знаете…
– Имя?
– Она не сказала.
– Лжете, Пущак. Мы знаем больше, чем вы думаете. – Кортель бросил на стол несколько фотографий, среди них был снимок Золотой Ани. – Которая из них?
Пущак рассматривал их старательно и с напряжением.
– Здесь ее нет, – наконец выдавил он.
Кортель положил фотографии в ящик, оставив на столе фото Золотой Ани.
– Зачем вы ее покрываете, Пущак?
– Как перед богом…
– Зачем покрываете?
– В жизни не видал эту бабу.
– Пущак, ложь – худший метод защиты в вашей ситуации. Вчера в 11.30 вечера вас видели на Валу Медзешинском, – сочинял Кортель. – С Блот вы повернули на Фаленицу и вернулись в город по Гроховской.
На Кортеля смотрели испуганные глаза измученного человека.
– Пан инспектор, – едва проговорил он, – я ничего не сделал.
– Ничего? Почему же вы мыли автомобиль так рано? Кстати, на щите остались царапины. Вы сбили…
– Я не был на Валу! – крикнул Пущак. Он сорвался со стула и тут же снова плюхнулся на него, сломленный и не способный к защите. – Что вы хотите со мной сделать, люди? Я не виноват, – он заскулил как обиженный щенок, – в чем обвиняете?
– Я предъявляю вам обвинение, – сказал официально Кортель и велел увести обвиняемого.
Инспектор так устал, что с трудом приводил в порядок протокол допроса.
– Наша логическая цепочка рвется, – спустя некоторое время сообщил он майору.
– Я тебя не узнаю. Старый работник и рассчитывает на успех после первого допроса…
– Не хватает доказательств… Все как в тумане, как во сне… Может, не следовало задерживать Пущака?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45