На этом процедура возврата машины из проката считалась законченной. Вот тогда Димка и ошалел. Он никак не хотел уезжать, доказывая, что машину надо вычистить изнутри и помыть снаружи. Хаген никак не мог понять смысл этих действий. Я замучилась переводить…
В первых словах, которые я услышала от мужа утром, сквозило беспокойство – а вдруг кто-нибудь за ночь машину поцарапал и Хагену с минуту на минуту предъявят за это претензии? До самого вечера Димка ходил смурной и плохо реагировал на приглашения к столу…
Первым с моим объявлением об отпуске смирился сын. Как главный гурман семьи и просто любитель перекусить, он слегка задумался. Плоды раздумья вылились в перечень блюд спецзаказа на завтрашний день.
Димка задумался следом. Лицо его быстро прояснилось, и он разразился потоком нравоучений об историческом месте и предназначении женщины. Любимая тема – после темы о моей несобранности и безалаберности. Я слабо огрызнулась, тут же опомнилась, но было поздно. Лекция плавно перешла в дискуссию, где мне с трудом удавалось воспользоваться даже короткими восклицаниями.
Труднее всего пришлось с Аленой. Дочь ловко связала воедино воспоминания о помятом торте, сушившейся в ванной дубленке, рваной шапке и решительном, но стихийном намерении отправиться в краткосрочный отпуск. Довод о хронической усталости ее не убедил. Большие синие глаза смотрели с укором. Пришлось выбрать время и коротко поведать об очередной свалившейся на голову неприятности.
– Вроде бы ничего и не грозит, – сообщила я, – но лучше отсижусь дома. Здесь стены помогают. Соседские в том числе.
Единственное, в чем покривила душой, – не призналась, что четыре фотографии и ключ, завернутый в бумажку с цифрами, утащила лично. Объяснила, что обнаружила их в пакете, когда визитеры уже ушли. На вопрос дочери, почему при обыске ребятки не додумались заглянуть и в него, ляпнула, что заранее бросила пакет в мусорную корзину секретарши, поскольку он порвался. Алена уже открыла рот, видимо, спросить: зачем я полезла потом вынимать этот драный пакет? Но я ее опередила: некуда было складывать железяки от сломанного кресла.
Поздно вечером мы с Аленой сидели у Натальи на кухне и внимательно рассматривали трофеи.
– Допустим, натурой для этой фотографии послужила статуя, – пробормотала дочь, рассматривая снимок самой выдающейся части женского тела. – Напрашивается вывод – сие капитально обгрызенная временем мраморная Афродита. А эта часть тела – единственное, что пощадили века… Только вот меня терзают смутные сомнения… в плане исторической ценности данного зада. Какой-то он… слишком живой, что ли… в стрингах.
– Ну, ты загнула, моя дорогая! – вмешалась Наталья. – Огрызок Афродиты! Да это не что иное, как товар – лицом! Вид сзади. А товар – какая-нибудь «бабочка по вызову». Ласкательное от слова «баба». Честно говоря, для шантажа этого маловато. Девушка просто собралась прыгнуть в бассейн. В чем мама родила. Вот только почему она ее родила в стрингах? Может, сжечь эти фотографии – и дело с концом?
Я засомневалась:
– Пусть пока где-нибудь полежат. Ведь еще есть ключ…
Все в очередной раз склонились над непонятным набором цифр на узкой полоске бумаги. Я уже успела выучить его наизусть. Но что толку? Похоже, мое желание исправить допущенную ошибку останется только благим намерением.
Проснувшаяся интуиция подняла голову и повела носом. Через секунду я поняла, что зря расслабилась. В покое меня не оставят. Сегодня уже не побеспокоят, а вот завтра следует ждать звонка. Просто потому, что в комплекте для шантажа отсутствует ключ с кодом. А у этого набора, помимо охотников за ним, есть еще и хозяин. Или хозяйка…
– …в свой осенний сапог и уберу на антресоли, – услышала я голос Аленки. – Года три полежат, а там и утилизируем за истечением сроков давности…
Додумав начало фразы самостоятельно, я сочла предложение разумным.

8

Предчувствие меня не обмануло. Первый звонок раздался ровно в девять утра. Звонила с работы Наталья и интересовалась, жива ли я и не звонил ли кто-нибудь еще? Через полчаса она перезвонила опять и предупредила – если что, немедленно ей сообщить. Она будет в реанимации. Еще через пятнадцать минут подруга сообщила, что сидит на месте, а в реанимацию отправила Полинку, свою коллегу, тем более что та, придя на работу, оказалась полуживой. Очередной звонок я восприняла с ощутимым недовольством – он оторвал меня от блинчиков, которых дожидался фарш из капусты и яиц. Решив, что полминуты на прием сообщения о намерении подруги посетить туалет хватит, я схватила трубку и рявкнула:
– У меня хорошая память, две гранаты в домашней спецодежде и блин горит…
– Если у вас хорошая память, – перебил меня противный скрипучий голос – говорила же, что он мне не понравился, – вспомните, не прихватили ли вы на память некоторые понравившиеся вам фотографии. А заодно и ключик.
– Доброе утро, Владислав. – Я старалась отвечать ровно, только вот со страха не могла вспомнить, что именно готовилась сказать. – У вас такой приятный голос, что я вас сразу узнала. Будьте добры, повторите свой вопрос. Не очень поняла, что вы потеряли?
– Я напомню. Только потерял не я, а вы – возможность жить спокойно. И чтобы обрести ее снова, необходимо, в первую очередь, отдать мне недостающие фотографии и ключ, а во-вторую – привести убедительные доводы, что взяли вы их случайно…
– У меня блин горит! – всполошилась я. – Перезвоните… – и бросила трубку.
Блин продолжал гореть, наполняя кухню угарным дымом, а я сидела, потеряв способность к размышлению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16