«Учтите, товарищ Аласов, вам есть о чем серьёзно подумать!»
Сергей взмахнул палками, наддавая ходу, словно стремясь подальше убежать от того, что было. Деревья впереди поредели, обозначился алас. Вот тебе и Летяжье. Искры фейерверком бурлили над трубой маленькой юрты — то-то шуруют топку молодые кочегары!
Ещё месяц назад родилась у десятиклассников эта славная идея — на каникулах всем вместе поохотиться в тайге. В Летяжьем есть юрта с отличной печкой и всем прочим, что нужно для жизни. Летом здесь приют фермерских доярок, а зимой юртой полностью распоряжается дед Лука Бахсытов, балуется ружьишком, ставит силки. Всё сложилось как нельзя лучше: Лука Максимович обещал приготовить юрту к приходу юной компании, поводить ребят по своим охотничьим тропам. Колхоз тоже расщедрился (Кардашевский с некоторых пор в десятиклассниках души не чает), выделил лошадь и сани.
Аласов договорился с ребятами: его не ждать, сам приедет в Летяжье, как только освободится.
— Можно к вам, товарищи? Разрешите узнать — охотники здесь собрались или любители набивать брюхо? Утро уже на дворе, а они все завтракают!
В ответ раздался такой радостный вопль, что едва не погасла лампа на столе. Ребята накинулись на учителя — кто стаскивал с него заплечный мешок, кто полушубок, а иные просто гомонили в избытке чувств.
— Не надо, Сергей, не говори так о моих гостях, — заступился за школьников дед Лука. — Они не сони, а вовсе бессонными охотниками оказались. Всю ночь заставляли меня, выжившего из ума, вспоминать всякие были и небылицы. Да ещё песни кричали, да танцевали с гитарой. Такие у нас тут дела. А что они сегодня подстрелят на охоте — одному богу известно…
— Сергей Эргисович, что в районе было? — вспомнил кто-то за завтраком. — Хвалили нашу школу?
— Ещё как! И следопытов наших отметили и добровольцев-колхозников…
— Ай да молодцы мы!
— Золотой народ!
— Первое место по хвастовству.
— А как мы уезжали из Арылаха, если бы вы только видели, Сергей Эргисович! Переселение народов Северо-Восточной Азии. Вся деревня на ногах! Мамаши кричат, собаки лают, слёзы ручьями… Мы уже скарб в сани грузим, а наших девчат матери назад за полы тащат: где это слыхано, чтобы девочки на охоту? Корзину с охотприпасами едва не потеряли. Провожали как на войну…
Насытившись, охотники и охотницы во главе с Аласовым и дедом Лукой вышли на боевую тропу. План охоты был таков: три группы, у каждой свой маршрут. Самые ярые сплотились вокруг берданки деда Луки. Другую группу препоручили Киму Терентьеву — охотнику наследственному (отец его был промысловиком). Третий отряд Аласов взял на себя.
— Кто вернётся без добычи, будет спать эту ночь на снегу, под дверью юрты! — грозно предупредил Ким Терентьев. Весь он был как с картины — обвешанный петлями, перетянутый ремнями; верные его ассистенты волокли на себе капканы и несколько дюжин черканов.
Три цепочки потянулись в разные стороны от юрты, ребята ещё некоторое время продолжали перекликаться меж собой — сколько голоса доставало.
— Эгей! А вы знаете — когда Терентьев народился — вороны уже радовались.
— С чего бы?
— За таким охотником будет чем поживиться…
— Ха-ха! У нашего доброго молодца левая рука — чёрный соболь…
— Медведя добудьте, мальчики!
— Отставить! — подал голос Аласов. — Нападёте на берлогу — не трогать! Категорически запрещаю, слышите?
— Ни пу-ха!.. Добы-ычи…
— Какая уж там добыча, — только и сказал дед Лука. — Орут, на двадцать вёрст в округе всё живое распугали…
В команде Аласова девушки идут налегке, их котомки добровольно взялись тащить ребята. «Лучше мы сейчас их котомки понесём, чем потом их самих тащить», — трезво рассудил Брагин.
Гоша Кудаисов и Лира Пестрякова, оба в ватных брюках — глянешь сзади — два мальчика-подростка, и только. Лира в школе скромнее скромного, но после поездки в Чаран всё чаще слышишь в классе её голосок. Однако Гоша записался в бригаду добровольцев, а Лиры Пестряковой в этом списке нет…
Интересно, как бы реагировали Пестряковы, запишись их дочь в колхозники? Как вообще у них дома? Надо думать, ей всё известно. Интересно бы узнать, как она, их дочь, воспринимает позорное поведение папаши-завуча?
Погоди-погоди, Сергей Эргисович. Почему ты так уверен, что дочь Пестрякова считает позицию отца позорной? Ведь не кажется же она позором ни Кубарову, ни Сосиным с Кылбановым, ни Сокорутову в райкоме…
На приём к Сокорутову он шёл с надеждой: сейчас всё разъяснится. Так всегда думается человеку, когда он безусловно уверен в своей правоте, когда ослеплён ею и не даёт себе труда представить: а как дело видится иными глазами, с другой стороны?
Но пойми, подумай: так ли просто было Сокорутову разглядеть истину сквозь «факты», преподнесённые ему Пестряковым? Не просто. Но всё-таки он обязан — на то и секретарь! Как бы ни складывались обстоятельства. Чёрт их побери, эти обстоятельства!
Вблизи Сокорутов оказался много моложе, несмотря на залысины. Круглое и сонноватое лицо его не отражало никаких эмоций. Костюм на секретаре был совсем ещё новый, а рукава хозяин уже успел извозить по столу, залоснить. За разговором эти рукава то и дело отвлекали. Аласов даже разозлился на себя: привязалась чепуха, что тебе до этого!
Помня, как много нужно ему сказать, Аласов не стал затягивать «общую часть» про жизнь и здоровье. Важно было сказать о школе, обрисовать все сложности так, чтобы Сокорутов увидел картину как бы своими глазами.
Человеческая наша наивность! Ничего-то из своей обширной программы Аласов не осуществил. Дурацкое положение — чего бы он ни касался, Сокорутов тут же любезно останавливал его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109