Сейчас времена деловые. «Не выполняем своих задач»… Кто именно? Фёдор Баглаевич? Сектяев? Аласов? Я — как заведующий учебной частью школы? Нет, каждый из нас выполняет свою задачу. Я лично делаю всё, что в моих силах. Может, это вы, товарищ Нахов, говорите в порядке самокритики? Тогда, будьте добры, разверните свой тезис поконкретнее на ближайшем педсовете…
— Ух, как красиво! — восхитился Нахов, ничуть не смущённый скрытой угрозой. — Но я только и твержу на всех углах: дайте мне возможность высказаться перед коллективом! Я вам фактами докажу, что наша школа плохо выполняет свои задачи…
— Погодите-ка, друзья, — Фёдор Баглаевич встал и подошёл вплотную к спорящим. — Во всяком деле должно знать меру… Или вы пришли не охотиться, Василий Егорович? И на озере хотите продолжать свои склоки? Дайте наконец отдохнуть людям спокойно! Ночь уже проходит.
— Верно, товарищи, к оружью!
— А то и пёрышка не принесём…
Все дружно поднялись, двинулись к воде. Аласов помог подняться с земли Нахову. Василий Егорович, опёршись о плечо Сергея, несколько раз подпрыгнул, разминая затёкшую ногу с протезом.
— Вот какой я охотник теперь, — грустно проговорил он. — То ли дело, когда ноги целы…
— Василий Егорович, — сказал Аласов укоризненно. — Ну на черта вы завели этот разговор? Действительно, нашли подходящее место.
— Возможно, и не к месту, — виновато вздохнул Нахов. — Но меня интересует: а вы лично как? У вас что, для таких разговоров специальные часы выделены?
Сергей убрал со своего плеча тяжёлую руку Нахова, закинул ружьё за плечо, ответил как можно спокойнее:
— Прежде всего, не надо меня ни в чём подозревать. Вы своей подозрительностью, Василий Егорович, точь-в-точь повторяете Кылбанова. Он тоже любит ловить на слове.
Тут Нахов взорвался.
— Любители круглых фраз! Философы-теоретики! Уж я-то знаю, что за вашими круглыми фразами стоит. Одно желание — кругло жизнь прожить, да-с… А от вас, Аласов, густым духом прёт, хоть нос затыкай. Решили поладить со всеми в нашем бедламе? Позор — заставлять ребят ползать на брюхе перед этой… Пестряковой! Знаете ли, такого ловкача у нас ещё не было…
— Слушайте, вы! Ещё одно слово… — Аласов схватил Нахова за руку. Тот закачался, едва удержавшись на протезе.
Через ивняковую чащу, круша сапогами всё на своём пути, Аласов зашагал прочь.
XIII. Ночной разговор
Майю поздравляли шумно и радостно, вокруг плавали ахи и охи:
— Великолепно!
— И выставка, и вечер. Колхозу утёрли нос!
— Если на маленьких участках растёт, должно и на больших вырасти. Вы бы наших бригадиров, Майя Ивановна, на перевоспитание к себе.
— За пирог спасибо! И за салаты! Не бригадиров надо, а наших хозяек к вам на обучение.
— Хотела бы я посмотреть, каким ты станешь от картофельных блинчиков да капустных котлеток! Тебе мяса подавай!
— Ха-ха, это верно!
— Новых вам побед, дорогая Майечка!
Словно гибкая весёлая рыбка ленок, кружила Майя в толпе, запрудившей длинный школьный коридор. Волосы у неё растрепались, глаза сверкали счастливо. С находчивостью и проворством она умудрялась отвечать всем сразу и каждому своё: «Ребят благодарите, не меня. Что ж, присылайте свою жёнушку на стажировку. Солнце? На полях разве солнце другое?.. Хорошо, хорошо, семена дадим».
Сергей издали следил за ней. Только что колхозные ораторы превозносили её учёность, а она никогда, как сегодня, не была так похожа на девчонку. Счастье и мука — смотреть на неё.
На вечер урожая в школу сошлось всё село. В двух классах, где устроили выставку, пахло земным и пряным — как пахнет на всех сельскохозяйственных выставках. Картофелины — не всякую и в карман засунешь, капуста — что ни кочан, то куст. Со скромной удовлетворённостью хозяев прогуливались меж стендов школьники, изредка поглядывая на свои богатства.
Аласов решил, что ему всё же следует подойти к Майе. Все поздравляют — глупо стоять этак букой в стороне, оно ещё заметнее.
— Сергей Эргисович, вас просят! — не дав ему дойти до Майи, шариком бросился под ноги мальчонка из пятого класса. — В учительскую просят…
Мальчонка знал, когда появиться.
В учительской Аласова ожидал ушастый парень в парадном костюме. Тимир Иванович представил его Аласову:
— Вожак колхозной комсомолии Аял Семёнович Ефимов.
— Вот собрание хотим провести с десятиклассниками, — как о решённом деле сказал вожак Аласову.
— Какое такое собрание?
— После десятого остаться всем в колхозе. Взять обязательства, обратиться с призывом к другим школам… Я только от телефона. Сообщил в райком, какой тут вечер, а они: куй железо пока горячо! — Парень засмеялся. — На волне общего энтузиазма…
— А вы откуда узнали, что десятиклассникам хочется остаться в колхозе?
— Кто узнал? Я, что ли? Да ниоткуда! Из райкома комсомола указание. По телефону!
— А райкому откуда известно?
— Почём я знаю?! — Парень уже сердился на бестолкового учителя: что тут непонятно? — Сначала нужна речь от руководства школы, потом от самих десятиклассников.
Простота этого сценария покоробила Аласова. Не слушая дальше, он сказал:
— Нет, друг мой, не будет сегодня собрания.
— Это почему же?
— Преждевременно. Так райкомовцам и доложи.
— Да как же это! Тимир Иванович, вы-то чего молчите? С меня же в райкоме стружку снимут!
Тимир Иванович только руками развёл.
— Классный руководитель — хозяин класса…
Нужно было ещё поработать. Он усадил себя за стол, заставил раскрыть тетрадь. Но дело не шло. Капустные кочаны, белые передники юных поварих, прыгающие от возмущения губы комсорга. И Майя… Бывает, взглянешь на что-то слепящее, и оно долго стоит в глазах пятном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109