— Так, теперь вот о чём. Эх, назову я его «товарищ Тоскин» — пусть сердится! Этот товарищ Тоскин нет-нет да и примчится на легковой к нам в поле во время посевной или уборочной: «Давайте! Нажимайте! Поторапливайтесь!» Никогда не спросит: «Как здесь живёте?», «В чём нуждаетесь?» А если отстаём от графика или не выполнен план, ругается так, что слушать тошно. Этот товарищ Тоскин… Сказать, что он совсем рта не открывает для разговора с простыми людьми, пожалуй, будет несправедливо. Например, когда попадаюсь ему на глаза, кричит: «Сколько вспахал, нохоо?» Однажды, когда он обратился ко мне таким вот образом, я сказал:
— Товарищ Тоскин, я, как и вы, имею фамилию — Туйаров. А звать Сергей. Даже и отчество имею — Иванович.
Думаете, что после этого Тоскин стал звать меня по имени? Нет! Приезжает к нам и опять: «нохоо» да «нохоо». Разве таким должен быть председатель райсовета? Мне вот дед рассказывал: в старину их улусный голова ни одного человека — ни старца, ни молодого — не называл по имени, всех подряд звал «нохоо» да «нохоо». Этот гражданин Тоскин точь-в-точь тот голова. Поэтому я спрашиваю вас: он председатель райсовета или улусный голова? У меня, товарищи, всё.
Тракторист спрыгнул со сцены в зал.
Я посмотрел на Силянняхова, сидящего через два человека от меня. Я-то думал, что на таком серьёзном собрании, как районная партийная конференция, он непременно встанет с места и объяснит недопустимость безответственного выступления с оскорбительными выпадами в адрес руководящих работников, затем нацелит собрание на деловое обсуждение недостатков и успехов в работе. Но ему, как видно, даже понравилось выступление тракториста, он наклонил голову и что-то отмечал в блокноте.
После тракториста, вцепившись в свои бумажки, рапортовал заведующий сберкассой. Затем на трибуну поднялся секретарь парткома совхоза «Сыырдаах» Бястинов. У нас с ним постоянно были стычки, и я однажды предложил на бюро снять его с работы. Как увидел этого здоровяка, наклонившего, как разъярённый бык, голову, по спине побежали мурашки. Все говорят, что он добрейший человек, но я что-то не помню, чтобы когда-нибудь сказал он мне хоть одно доброе слово. Оказалось, верно почуял неладное: собачий сын, даже и не упомянул о работе совхоза, с самого начала набросился на меня.
— Судя по аплодисментам, вы одобрили выступление тракториста из совхоза «Алаас» Туйарова Сергея Ивановича. Разговор, который начал Сергей Иванович, нужно было вести намного раньше, ещё в прошлом или позапрошлом году. Есть руководители — я говорю о нашем районе, — которые, хотя и сознают, что поступают неправильно, более того, скверно, не считаются с тем, что думают об этом люди. Что греха таить, такие имеются и среди нас, руководителей совхозов и колхозов…
Тут я отослал записку Силянняхову: «Надо прекратить неделовое, склочническое выступление, разговор следует направить на нашу общую работу, на предстоящие задачи». Силянняхов бегло просмотрел мою записку, — по-моему, даже не прочёл как следует, — сунул её в блокнот, а сам ещё с большим вниманием стал слушать, уставившись на Бястинова, мол, давай, продолжай в таком же духе.
Ну что ж, дал ему волю, вот он и продолжал.
Тоскин тяжело перевёл дыхание, достал папиросу, закурил. Даже при тусклом свете свечи было заметно, как дрожат его руки.
— Вот послушай, что сказал этот демагог:
«Если бы Тоскина своевременно критиковали, то, может быть, и этого разговора сейчас не было. Но замалчивать его недостатки и дальше нельзя. Их вы все хорошо знаете. Я приведу лишь один пример, чтобы вы поняли, как он пренебрежительно относится к людям, как принижает их человеческое достоинство. Прошлой осенью он был на нашей ферме «Урасалаах». Тогда на ферме надои молока были ещё не высоки. Об этом у нас с Тоскиным был разговор, говорили мы о причинах таких надоев, говорили об условиях труда доярок. Не хотелось мне, чтобы ненароком наш председатель что-нибудь резкое, обидное дояркам сказал. Приехали во время дойки, заходим в хотон. Доярка сидит к нам спиной, доит корову. И что же вы думаете? Тоскин, даже не поздоровавшись с женщиной, стал ей выговаривать: «Наверное, некогда тебе о коровах думать, мужики у тебя в голове!» Доярка поставила ведро на пол и не торопясь повернулась к нам. Это была самая пожилая доярка совхоза, шестидесятилетняя Харытыай Канаева. Женщина посмотрела на меня с укором: мол, какого ещё дурака привёл сюда — и ответила ему: «Тукаам, думать про мужчин — боже упаси, уже десять лет прошло, как я перестала нести яйца».
В зале загремел смех. Я посмотрел на Силянняхова, он старался выглядеть серьёзным, но в последнюю минуту и он не удержался от улыбки. У меня в груди всё клокотало от злобы, но, собрав все свои силы, я держался спокойно, даже попытался улыбнуться.
«В последние годы в нашем районе даже у людей с небольшой должностью появилась дурная привычка ходить задирая голову, — продолжал Бястинов. — Почему они не смотрят под ноги? Почему не боятся, что могут споткнуться? Новое партийное руководство района должно покончить с таким положением».
Тоскин шумно отхлебнул чай.
— Оболгал, оклеветал. Мало того, вспомнил о старом. Руководители, говорит, должны не только заботиться о выполнении плана, но и быть примером высокой сознательности. Если бы Тоскин был таким руководителем, строго придерживающимся государственной дисциплины и требующим этого от других, тогда врачи не взяли бы санитарный вездеход, тогда хирург не поехал бы охотиться на зайцев, тогда девочку из «Дабана» вовремя оперировали бы… Выходит, в смерти девочки повинен и он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19