До тех пор, пока люди будут боготворить Цезарей и Наполеонов, Цезари с Наполеонами будут появляться вновь и вновь, делая жизнь всех остальных невыносимой.
ОЛДОС ХАКСЛИ
Разрушая памятники, сохраняйте пьедесталы. Они еще могут пригодиться.
СТАНИСЛАВ ЕЖИ ЛЕЦ
Если президент не проделывает это со своей женой, он неизбежно проделывает это со своей страной.
МЕЛ БРУКС
Беда нашей планеты в том, что идиоты абсолютно уверены в себе, а люди умные полны сомнений.
БЕРТРАН РАССЕЛ
Если ты как следует взял их за яйца, они потянутся за тобой и душой, и сердцем.
Девиз «зеленых беретов», висевший в кабинете РИЧАРДА НИКСОНА
Наполеоны, Черчилли, Рузвельты — в отличие от Сократов, Паскалей, Блейков — считают себя людьми преуспевшими.
МАЛЬКОЛЬМ МАГГЕРИДЖ
Политика и судьбы человечества делаются людьми без идеалов и без тени величия. Великие люди не идут в политику.
АЛЬБЕР КАМЮ
Мера человека в том, как он распоряжается властью.
ПИТТАК
Власть — самый могучий афродизиак.
ГЕНРИ КИССИНДЖЕР
Неверно, что я тотально отрицаю все. Я всегда был за здравый смысл, за человеческую порядочность, за человеческое достоинство. Это и делает меня абсолютно непригодным для любой государственной должности.
Г.Л. МЕНКЕН
Если не хочешь вкалывать, зарабатывая на жизнь, то это занятие ничем не хуже любого другого.
Юный ДЖОН Ф. КЕННЕДИ, впервые избранный в Конгресс США в 1946 г.
Я всю жизнь хотел стать либо пианистом в борделе, либо политиком. Сказать по правде, разницы я так и не обнаружил.
ГАРРИ С. ТРУМЭН
Раньше я называл политику второй древнейшей профессией. Теперь я начинаю понимать, как похожа она на первую…
РОНАЛЬД РЕЙГАН
Артур, после того как ты хоть раз прокатился в лимузине с эскортом мотоциклистов, ты навсегда другой человек.
ГЕРБЕРТ Г. ЛЕМАН, бывший губернатор штата Нью-Йорк, отвечая на вопрос брата, почему он теперь баллотируется в сенат США.
Оказавшись — по прихоти судьбы или же вследствие собственных яростных усилий — на занебесных вершинах абсолютной власти, вершители мировых судеб словно забывают о человеческом своем происхождении, превращаясь в собственных глазах если и не в небожителей, то во всяком случае в существа, отмеченные явным расположением богов. Процесс абсолютно естественный и неизбежный — ведь даже упомянутый выше банальный мотоциклетный эскорт полностью и бесповоротно трансформирует личность. А что уж говорить о ситуациях, когда почтение к сану на глазах венценосца превращается в раболепие, когда любая критика представляется направленной не против него лично, но уже и против самих основ мироздания, когда душа жаждет не только повиновения миллионов подданных, но и послушания самих стихий!
В этом разрезе может нам быть интересна история короля Канута, правившего Англией в ХI веке. Власть, как и полагается, ударила ему в голову со страшной силой смеси пива с водкой — отчего король и решился на следующий логический шаг.
Выступил этот Канут со всей свитой своих приближенных к берегу моря, куда вслед за ним выволокли и королевский трон. А усевшись на троне, Канут обратился к морской стихии, заявив буквально следующее: «Ты тоже из числа моих подданных, из коих никто не смеет противиться моим приказам безнаказанно. Итак, я повелеваю тебе не наступать на землю и даже прикосновением не замочить ни обуви, ни мантии твоего господина».
Прилив, конечно, тем временем наступал вовсю, поскольку ему было глубоко наплевать на напыщенную речь монарха. А когда вода дошла королю до колен, у него достало ума быстренько пропрыгать к берегу, где он, покачав грустно головой, промолвил: «Пусть же всем ведомо будет, сколь тщетна и бессмысленна власть королей, ибо никто из них не достоин сего титула, но лишь Он, царящий на небесех и на земли, вечным приказам которого подчиняются и моря».
Летописец свидетельствует, что «после этого Канут ни разу не надел свою золотую корону, но повелел повесить ее над распятием Христовым в его тронном зале».
Поучительность этой истории, на мой взгляд, заключается не в мегаломании, одолевшей короля Канута — она-то как раз типична до банальности — но именно во внезапном осознании им того страшного факта, что не все могут короли. И еще более — в последовавшем за этим приступе смирения. Вот это уже в обычную схему не вписывается никак. Так что пометим в памяти как исключение. Которое — ну и так далее.
Потому что, с другой стороны, возьмем хоть древний гордый Рим. Уж на что, казалось бы, колыбель европейских законодательств и гражданских кодексов, парламентских учреждений и стоической философии — а все равно, ежели там индивид до власти докарабкивался, то такое с ним головокружение от успехов затевалось, что и по сей день вспомянуть страшно бывает. Страшно — но, пожалуй, что и нужно. А поскольку начать с кого-то все-таки приходится — так отчего бы и не с Калигулы?
Римский народ восторженным ревом приветствовал вступление Калигулы на царство. Циник может здесь увидеть лишь еще одно доказательство теории, утверждающей, что коллективный интеллект толпы всегда равен наинизшему умственному уровню элементов, данную толпу составляющих. В оправдание населения Рима следует, однако, сказать, что правление предшественника Калигулы — и его родного дяди — Тиберия было на редкость неприятным. Что сказано довольно мягко.
Тиберий— то чудовищем вроде и не родился. Так, во всяком случае, современные ему хроники утверждают. Но в принцах подзасиделся до редеющих седых волос, а когда отчим, божественный Август, отправился, наконец, на Олимп, Тиберию для какой бы то ни было постепенности времени почти что и не оставалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146