На самом деле у моей семьи никогда не было фабрики бочек, и, сколько я себя помню, мы всегда были бедны, хотя никогда ни к кому не обращались за помощью, а мой дедушка был родом из Уэльса и там... ну, да бог с ним!
Так мы сидели на трибуне и болтали, точно знали друг друга уже много лет. Я продолжал врать и сказал, будто мой отец опасался, что этот самый Боб Френч поведет нечестную игру, и нарочно послал меня в Сендаску последить за ним. Мне удалось разузнать, добавил я, как пройдет первый заезд.
В этом первом заезде Бен Ахем будет плестись, как хромая корова, а зато потом покажет себя. В подтверждение своих слов я вытащил из кармана тридцать долларов, протянул их мистеру Уилберу Уэссену и попросил, если это его не затруднит, пойти после первого заезда в кассу и поставить эти деньга на Бен Ахема при любых встречных ставках. Сам я пойти не могу; не годится, чтобы меня увидел Боб Френч или кто-нибудь из конюхов.
Вскоре первый заезд окончился. Бен Ахем сбился на прямой, казалось, будто он не то болен, не то сделан из дерева, и пришел он последним. Тогда этот самый Уилбер Уэссен отправился к кассе под главной трибуной, а я остался один с обеими девушками, и когда мисс Вудбери на миг отвернулась, Люси Уэссен чуть-чуть тронула меня плечиком. Не думайте, что она так уж и толкнула меня. Но вы знаете, как делают девушки: придвигаются поближе, но все-таки воли себе не дают. Да вы, наверно, знаете! Ах ты, господи!
А потом они устроили мне сюрприз. Не знаю когда, но она договорились между собой решили, что Уилбер Уэссен поставит пятьдесят долларов на Бен Ахема, а каждая из девушек добавит по десятке из своих личных денег. Мне стало худо, когда я об этом узнал, но потом мне было еще хуже!
Насчет этого жеребца, Бен Ахема, и насчет их денег я ни капельки не беспокоился. Все прошло гладко. В следующих трех заездах Бен Ахем мчался так, точно он вез контрабанду мимо пограничной заставы, и Уилбер Уэссеи выиграл девять на два за свою ставку. Нет, меня мучило другое.
Уилбер вернулся из кассы и теперь почти все время занимал мисс Вудбери, а мы с Люси Уэссен словно остались одни на необитаемом острове.
Черт! Если бы только я не врал, или если бы я мог как-нибудь выпутаться из этой лжи! Никакого Уолтера Матерса, как я назвал себя ей и всем им, нет и не было, а если бы он и существовал, то, клянусь вам, я завтра же поехал бы в Мариетту, штата Огайо, и застрелил бы его!
Какой же я был простофиля! Бега скоро закончились, Уилбер опять пошел в кассу и получил наши выигрыши, а потом мы все отправились в город, и Уилбер закатил шикарный ужин в Уэст-хаусе, даже заказал бутылку шампанского.
Я сидел рядом с девушкой, и она почти ничего не говорила, и я тоже почти ничего не говорил. Но я знал одно: ее тянуло ко мне не потому, что я плел, будто у меня отец - богач, и все такое. Знаете, ведь это чувствуешь... Великий боже! Есть девушки, которых встречаешь один раз в жизни, и если вы не поспешите и не будете ковать железо, пока горячо, такая девушка ускользнет от вас навсегда, вы можете бросаться с моста в реку! Она смотрит на вас, и взгляд ее идет как бы из глубины души, и это не кокетство, нет, вам хочется, чтобы эта девушка стала вашей женой, и вам хочется, чтобы ее окружали красивые вещи - прекрасные цветы, красивые платья, и вам хочется, чтобы у нее и у вас были дети, и вам хочется, чтобы играла музыка, - хорошая, а не какие-нибудь джазы. Эх, что уж говорить!
Вблизи Сендаски, это ту сторону залива, есть местечко, называемое Сидер-пойнт. После ужина мы вчетвером поехали туда на моторной лодке. Уилбер, мисс Люси и мисс Вудбери должны были поспеть на десятичасовой поезд, чтобы вернуться в Тиффин. Когда едешь с такими девушками, нельзя быть ветреным, плюнуть на поезда и гулять всю ночь, как это можно себе позволить с какими-нибудь шальными девчонками.
Уилбер раскошелился на поездку на моторной лодке, которая обошлась ему ровным счетом в пятнадцать долларов, но я бы этого и не узнал, если бы случайно не услышал. Он не был скупердяем.
В Сидер-пойнте мы не пошли туда, куда валил весь народ. Для лоботрясов там есть танцульки и рестораны, но есть там еще и пляж, куда можно пойти прогуляться и где немало темных уголков; вот туда-то мы и отправились.
Девушка почти ничего не говорила, и я тоже, но я думал о том, как хорошо, что моя мать воспитанная женщина и всегда заставляла нас, детей, есть вилкой и не позволяла нам лакать суп, грубить и шуметь, как делают те молодцы, которых можно увидеть на спортивных соревнованиях,
Потом Уилбер со своей девушкой пошел вдоль берега, а мы с Люси селя в темном уголке среди подмытых водой корней старых деревьев, и я совсем не заметил, как прошло время и пора было садиться в лодку, чтобы поспеть на поезд. Этот час промелькнул так быстро, что я и глазом моргнуть не успел. Наверно, это было так потому что мы, как я уже сказал, сидели в темном уголке, и корни какого-то старого пня раскинулись точно руки, и с воды тянуло сыростью, и ночь была такая!.. Казалось, можно было протянуть руку и ощупать эту темноту, такую теплую, мягкую и душистую, как апельсин!
Мне хотелось плакать и ругаться, прыгать и плясать. Я был так безумно счастлив, и мне было так грустно!..
Когда показался Уилбер со своей девушкой и Люси увидела их, она сказала;
- Теперь нам пора на поезд, - и тоже чуть не заплакала, но она не знала того, что знал я, и не могла быть в таком смятенна. А потом, прежде чем Уилбер и мисс Вудбери подошли ближе, она подняла голову, поцеловала меня и на миг прильнула к моей груди. При этом она вся дрожала и... ах, с ума сойти!
Иногда я мечтаю заболеть раком и умереть. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать.
1 2 3 4 5