Они приходили на Фестиваль путешествий наивные, с нетронутым сознанием, а уносили оттуда лишь неотступно преследующий их проблеск чего-то невыразимого — то, ради чего Лири бросил Гарвард, а Кизи — литературу. И поскольку у этой молодежи не было ни Миллбрука, ни Ла Хонды, им оставалось бежать только в Хэйт.
В июне 1966 года в Хэйте жило уже примерно 15 тысяч хиппи, и сами хиппи удивлялись этому не меньше других. «Бог отметил перстом эти несколько кварталов между Бэйкер и Стэньон-стрит, — так своеобразно они комментировали происходящее. — И мы неустанно и словами и молчанием вопрошаем — почему?» Элен Перри, одна из первых социологов, приступивших к изучению этого явления, сравнила Хэйт с «дельтой реки», где прибивает к берегу все, чему не нашлось места в Америке. Но и Перри не могла ответить на вопрос, почему именно в эту странную заводь вливаются всевозможные скрытые течения американской жизни… Когда она спрашивала какого-нибудь хиппи, что привело его в Хэйт, то получала невнятные ответы, вроде такого, например: «Я попал в поток энергетических вибраций, и они при-вели меня сюда».
Вслед за хиппи на Хэйт-стрит появились предприниматели, которые стали ремонтировать брошенные дома и обновлять фасады. Возникло множество новых магазинов с характерными названиями: «Кофейный магазин Я-Ты», «Добавки для травки», «Психоделический магазин». Этот последний был основан двумя братьями — Роном и Джеем Телинами, которые задумали сделать из него информационный центр личностной революции. В «Психоделическом магазине» торговали главным образом книгами — среди авторов фигурировали Лири, Альперт, Уоттс, Хаксли, Гессе и, кроме того, солидная подборка восточной эзотерической литературы. «Мы пошли к друзьям и попросили их составить список книг, которые нам следовало приобрести, — вспоминают Телины. — И они просили побольше книг о наркотиках. Главным образом об ЛСД».
Телины были уроженцами Сан-Франциско, что было нетипично для населения Хэйта, но в остальном их биография была очень характерна для ранних хиппи: это были выходцы из среднего класса, пресвитериане, в детстве они продавали газеты на улицах и были ярыми патриотами. «Когда я был в армии, я читал журнал «Тайм» и голосовал за Ричарда Никсона. Я любил смотреть ТВ и верил, что мы хотим установить всеобщее равенство». Для Рона решающим событием было открытие Гинсберга и Ке-руака, за которыми настала очередь Торо и Алана Уоттса, и, наконец, ЛСД. Для Джея Телина поворотным пунктом в жизни стала лекция Ричарда Альперта, в которой тот подчеркивал необходимость солидной информационной базы, чтобы обеспечить необходимыми сведениями растущее число отважных первопроходцев, исследующих Иной Мир. После этой лекции Джей убедил своего брата расстаться с торговлей лодками и зонтиками, которой они занимались на озере Тахо, и вложить деньги в Хэйт.
Не прошло и недели после открытия магазина, как кто-то подсунул им под дверь записку: «Вы распродаете революцию. Вы ее коммерциализируете. Вы выволокли ее на рынок». Однако предприятие имело несомненный и быстрый успех как коммерческий, так и общественный. В качестве места сбора для населения Хэйта оно соперничало с «Единорогом» и приносило столько прибыли, что Телины вскоре расширили свое заведение, пристроив к нему темную комнату для медитаций, ставшую обычным местом любовных свиданий.
Проведя здесь несколько часов, послушав разговоры завсегдатаев, поварившись в атмосфере того, что социологи скоро назовут «модальностью хиппи», можно было глубоко проникнуть в самую суть этой странной общины. При условии, однако, что вы изучите их язык.
Часто забывают, что психоделическое движение ознаменовало одну из величайших эпох американского сленга. В считанные месяцы развилось сложное арго, большая часть которого описывала наркотики и прием наркотиков — то, что для этого требовался особый язык, выглядело довольно естественно. ЛСД называлось «кислотой», постоянный потребитель ЛСД был «кислотник», разовая доза именовалась вершок или петелька. Марихуана была известна под разными названиями: «варево», «конопля», «сено», «трава», «шмаль» или просто «знатное дерьмо» — во всяком случае цель была одна — «словить кайф». «Кайф» в Филлморе мог оказаться «клевым» (желательным) — это, правда, зависело от множества второстепенных обстоятельств, — а мог обернуться «тяжелым» (чреватым нервным срывом) переживанием или, возможно, даже «полным улетом». «Полный улет» и его семантический аналог «отключка» — это были слова Пограничья: в тех краях тебя либо швыряло к небесам (что было очень хорошо), либо, наоборот, ввергало в ад, на самое дно (это было хуже всего). В любом случае все зависело от кармы (судьбы), а препираться с судьбой было бессмысленно. Пусть этим занимаются «цивилы», «правильные» (так именовали всякого, кто не хиппи), все эти клерки, зажатые в тиски ежедневного распорядка, не способные пребывать в Здесь и Сейчас — так безнадежно погрязли они в скуке материализма. По иронии судьбы жаргон был единственным, что «правильный» мир перенял у хиппи. Довольно скоро Мэдисон-авеню украсилась рекламой автомобилей и прохладительных напитков, пестревшей словечками вроде «клевый» или «полный улет».
Еще одно поразило бы посетителя «Психоделического магазина» в начале 1966 года — какое большое место в их чтении занимала эзотерическая тематика. Неоспоримым бестселлером был Герман Гессе — его «Паломничество в страну Востока», «Степной волк» и «Сиддхаратха» издавались огромными тиражами и к концу шестидесятых Гессе превратился в самого читаемого немецкого автора в Америке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179