и уж конечно она не хочет признать, что, когда кинулась в аэропорт прямо с заседания Женского христианского клуба, ее гнала страсть. Это было прямо трогательно - живая реклама цеха любовников, и у меня тоже разгорелся аппетит. Они в обнимку пошли к эскалатору, будто им по шестнадцать лет.
После всех его разговоров я думал, он прямиком отправится домой и вспорет ей живот, а теперь карты вроде показывали совсем другое, и я просто не верил своим глазам. Ошибка моя показывала, какой я еще младенец и как плохо разбираюсь в жизни. Только одно я и извлек из этого знакомства: сведения о заброшенном полустанке - там можно будет укрыться, когда я надумаю порвать с Джеком Линингрейдом и компанией. В ближайшие сутки пэтнийские любовники будут наверняка заняты только друг дружкой, и надо его опередить, махну-ка я завтра спозаранку в Фены, посмотрю домик - ведь раз он помирился с женой, он, пожалуй, опять захочет сам купить это прибежище.
Я предвкушал встречу с Бриджит и Смогом, но квартира была пуста. На столе лежало письмо,- оказалось, они со Смогом вернулись домой. Муж отыскал их, позвонил по телефону и плакал, рыдал, умолял вернуться: теперь, мол, они заживут все вместе, как счастливое и любящее семейство. Смог не хотел идти. Бриджит пришлось силком тащить его из квартиры, а он визжал и брыкался. Больше всего он расстраивался, что надо возвращаться в школу, писала Бриджит, и что теперь конец увлекательной игре в побег от папаши.
Я встал под душ - пускай льющаяся вода составит мне компанию и смоет тяжесть путешествия. За каждую поездку я почему-то порядком худел, правда, и уставал изрядно, трусил, как бы меня не схватили, и еще, может, совесть меня мучила - зачем вообще этим занимаюсь, так что я барахтался из последних сил, оттого, видно, и худел сверх меры. Мне казалось, из меня высосали всю кровь, а потом я лег, закурил сигару и как вспомнил - завтра увижу этот самый полустанок, сразу взбодрился. Посмотрел расписание поездов и позвонил в Хантингборо агентам Смату и Банту.
- Стоит дешево, потому что расположен за пределами пригородного пояса,- сказал мне агент,- но другого такого чудного местечка не сыскать. Я бы сказал, как нарочно для вашего брата писателя.
Участок был плоский, заболоченный, зеленовато-серый, но в хмуром бескрайнем небе как раз пробился солнечный луч, и все стало отливать металлическим блеском. Красота. Впервые с тех пор, как два года назад я выехал на своей старой калоше из Ноттингема, я почувствовал себя свободным человеком. В Лондон возвращаться не хотелось, но вот беда: я понятия не имел, куда ж тогда податься.
- Правда, на эти старые станции нелегко выправить закладную. Уж не знаю почему.
- Я плачу наличными.
Агент с лёта вырулил на горбатый мостик, пересекающий дамбу, и меня так тряхнуло, чуть голова не оторвалась.
- Тогда все в порядке,- сказал он не удивленно и не уважительно, а скорее с завистью.
Ближайшая деревня называлась Верхний Мэйхем; миновав ее, мы проехали еще полмили и свернули в тупик, и в нем, в самом конце, находился этот полустанок - достаточно далеко даже от самых ближайших домов.
- Есть у вас еще покупатели?
- Были двое или трое, да отпали. Один лондонец, из Пэтни, совсем уже собирался купить, но что-то давно глаз не кажет. Кто первый пришел, тот и счастье нашел. У меня ключи только от черного хода.- Он первым делом отворил деревянную калитку, она тут же сорвалась с петель и упала. Он поднял ее, прислонил к стене.- Здесь, наверно, сыровато, но на то это и Фены. Разок-другой протопите, только и всего.
Он отворил черный ход, и оттуда понесло затхлым. Внизу были три скромные комнатки и еще каморка при кухне.
- Уборная на участке,- сказал он.
Наверху было еще четыре комнаты и в одном из каминов полтонны сажи. Я не сказал ему, что сам был прежде агентом по продаже недвижимости. Водопровод оказался в неважном состоянии, но потолки вроде в порядке. Я стоял в конце участка и в бинокль разглядывал крышу - все ли черепицы на месте и не разваливается ли дымовая труба. Судя по отчету инспектора, через несколько лет тут не обойтись без серьезных работ,- стало быть, ясно, что и нынче дом в довольно жалком состоянии.
- Теперь пройдемте на станцию,- сказал агент. Ходу было ярдов сто по асфальту, кое-где разбитому до глубоких ям.
- Сколько здесь земли?
- Два акра. Есть где развернуться.
- А как тут насчет кроликов?
- Сколько угодно.
За дорогой было большое картофельное поле, а по другую сторону станции - фруктовый сад.
- Жемчужиной архитектуры не назовешь, но уют навести можно,- сказал я.
Слева была касса, и в ней сохранились все полки и отделеньица для билетов да еще какие-то шкафы. По другую сторону был зал ожидания, вдоль стен стояли простые скамьи. Мы прошлись по платформе, мимо женской и мужской уборных.
- Вы говорите, просят тысячу двести? - спросил я.- Цена окончательная или можно поторговаться?
- Окончательная. Дешевле не отдадут. Я угостил его сигарой.
- Ну, а за тысячу?
Мы закурили и пошли назад к дому.
- Попробуйте,- ответил он.- Может, сойдетесь на тысяче сто.
- Что ж, предложу тысячу сто. И еще сотню придется пустить на ремонт, не то эта развалина рухнет.
- Сама-то постройка крепкая. Вы женаты?
- В разводе,- сказал я.- Лондонский дом оставил жене.
У него в конторе я подписал чек на задаток в десять процентов и назвал поверенных Уильяма в качестве посредников.
Я перекусил в гостинице в Хантингборо, потом вернулся поездом в Лондон. Дома застал все как было. Меня не ждали ни письма, ни срочные телеграммы, я огорчился, поел бобов с гренками и позвонил Полли - трубку снял сам Моггерхэнгер:
- Что надо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127