"
Это был приказ, не допускавший альтернативы даже в том случае, если бы Доминика уступила. Он был очень огорчен. Он не мог примиряться с мыслью, что должен уволить Доминику.
Тухи получил дешифрованную каблограмму через мальчика, которому он когда-то помог устроиться на работу. Положив её в карман, он пошел в кабинет Доминики. После суда он еще не видел её. Доминика опустошала ящики своего стола.
— Здравствуй, — сказал Тухи. — Что это ты делаешь?
— Готовлюсь к разговору со Скарретом: он скажет, должна ли я уйти.
— Хочешь поговорить о процессе?
— Нет.
— А я хочу. Согласно правилам вежливости я должен признаться, что тебе удалось доказать то, что не удавалось никому. А именно — что я был неправ. — Он говорил необычным для себя тоном, очень холодно. — Я не ожидал от тебя такого подлого трюка. Хотя у тебя хватило сообразительности признать, что твои действия были тщетными. Ты определила свою позицию. И мою. В память об этом я хочу сделать тебе подарок.
С этими словами он положил каблограмму на стол.
Доминика прочла её и стояла, держа её в руках.
— Теперь тебе не удастся представить свой уход как жертву в честь своего героя. Помня о том, что придаешь такое большое значение тому, чтобы не быть побитой другими, я решил, что ты получишь особое удовольствие от этой каблограммы.
Доминика сложила каблограмму и положила в сумку.
— Спасибо, Элсворс.
Тухи учтиво поклонился и вышел.
С каблограммой в руках Доминика вошла к Скаррету:
— Доминика, поверь, я ничего не мог сделать. Я ужасно огорчен. А откуда ты это взяла?
— Неважно. Но тебе я её не отдам. Я сохраню её. И не надо огорчаться, — что бы ты не сделал мне — или ему — не может быть хуже, чем то, что я сделаю сама. Ты думаешь, что я не вынесу Храма Стоддарда. Подожди, и ты увидишь, что я еще не то могу вынести.
— Кто? — ахнул Китинг.
— Мисс Доминика Франкон, — повторила горничная.
Оттолкнув её, Китинг бросился в прихожую. Ему казалось невероятным видеть Доминику здесь, в его квартире.
— Доминика!… Доминика, что случилось?
— Здравствуй, Питер. Я позвонила тебе на работу. Но там сказали, что ты уже ушел домой.
— Доминика! Я так ошарашен, что что бы я ни сказал, будет не к месту… Твой приход так необычен…
Доминика стояла в сером костюме и черном меховом жакете. Воротник был поднят. Питер никогда не видел её такой. И вдруг он вспомнил, как увидел её в первый раз несколько лет назад, на лестнице в конторе Гая Франкона. И что тогда у него было желание больше никогда с ней не встречаться. Сейчас она выглядела так же, как тогда: незнакомка, испугавшая его пустотой своего лица.
— Садись, Доминика. Сними пальто.
— Нет, я сейчас уйду. Можно я прямо скажу тебе, зачем я пришла?
— Да… Конечно…
— Ты хочешь жениться на мне?
Ноги не держали Китинга. Он сел. Он понял, что она говорит серьезно.
— Если ты хочешь жениться на мне, — продолжала она тем же ровным тоном, — ты должен сделать это немедленно. Внизу меня ждет машина. Поездка в Коннектикут и обратно займет три часа.
— Доминика…
— Я не хочу обманывать тебя и говорить о своих чувствах. Ты не должен задавать вопросов, ставить условия и требовать объяснений.
— Скажи только одну вещь…
— Нет. Ты спускаешься со мной?
— Ты никогда не оставляла надежды… Я не знаю, что и думать… Я сейчас дома один…
— Да, сейчас ты можешь получить совет только от меня. И я советую тебе отказаться. Я хочу быть с тобой честной, Питер. Но я не снимаю своего предложения. Решение зависит от тебя.
— Но… почему?
— Когда-то давно я говорила тебе о причинах. Не жди, что я буду их повторять.
Он долго сидел и молчал. Она ждала, стоя. Наконец, он сказал:
— Хорошо, Доминика. Да.
Они расписались в тот же вечер. Доминика сказала, что жить она будет у него.
— Я бы предпочел жить у тебя.
— Нет. Я откажусь от квартиры.
— Но вряд ли тебе понравится моя. Она тебе как-то не подходит.
— Мне она понравится.
Когда они подъехали к дому Китинга, Доминика не вышла из машины. Она сказала:
— Спокойной ночи, Питер. Мы увидимся завтра. Завтра я пришлю тебе свои вещи. Все начнется завтра, Питер.
— Куда ты едешь?
— Мне надо уладить кое-какие дела.
Когда Доминика в этот вечер вошла в комнату Роурка, он улыбнулся ей. Ho это не была его обычная улыбка. Сейчас в ней была боль ожидания.
Он не видел её после суда. Однажды, он пришел к ней домой, но горничная сказала, что Доминика не может принять его.
Сейчас они смотрели друг на друга, и она думала, что самые прекрасные слова — те, что не были сказаны.
Они лежали без сна в эту ночь.
Утром она наблюдала, как он движется по комнате, как спокойны его движения, и думала о том, что она взяла у него сегодня; ощущая тяжесть в кистях рук, она чувствовала, что её сила как бы перелилась в его нервы, словно они обменялись энергией.
Она сказала:
— Я люблю тебя, Роурк.
Она сказала это впервые. Она увидела на его лице отражение своих следующих слов еще до того, как произнесла их.
— Я вышла замуж вчера. За Питера Китинга.
Было бы гораздо легче, если бы у него исказилось лицо, если бы он стиснул кулаки. Но ничего этого не произошло. И в то же время она знала, что именно это происходит сейчас в нем, только внутри, страдание не облегчалось внешним проявлением.
— Роурк, — испуганно прошептала она.
— Все в порядке, — спустя немного сказал он. И затем добавил: -Подожди немного… Хорошо, продолжай.
— Роурк, до того, как я нашла тебя, я всегда боялась встретить такого человека потому, что я знала, что тогда я должна буду столкнуться с тем, что я увидела на суде, и сделать то, что я сделала там. Мне было противно делать это, потому, что защищать тебя — это оскорбить тебя, и для меня самой было оскорблением то, что тебя надо было защищать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23