– При свете, – заявил Видаль, – эта война со свиньями кажется немыслимой.Они подошли к дому Джими.– Здесь все спят, – сказал Аревало.Напрасно искали они в окнах хоть одну светящуюся щель.– Позвоним? – спросил Видаль.– Позвоним, – ответил Аревало.Видаль нажал на кнопку звонка. Где-то в глубине темного дома послышался звон колокольчика. Они подождали. Через несколько секунд Видаль спросил:– Что будем делать?– Звони еще раз.Видаль опять нажал на кнопку, и опять они услышали дребезжащий звук колокольчика.– А что, если Данте прав и он попросту спит? – спросил Видаль.– Дурацкое положение. Получается, мы с тобой два паникера.– Ну ясно, если с ним что-то случилось…– Ничего с ним не случилось. Он спит. Старый лис.– Ты так думаешь?– Да. Уйдем, чтобы не выглядеть паникерами.Вдалеке горел костер. Видалю вспомнилась картина, которую он видел в детстве, – Орфей или какой-то дьявол, объятый адским пламенем, играет на скрипке.– Какая глупость, – сказал он.– Что?– Ничего. Костры. Все. 22 Возвратясь в дом Нестора, они заметили, что у друзей озабоченный вид.– Здесь что-то случилось, – шепнул Аревало.– Вот этот появился, – объяснил Видаль, указывая на племянника Больоло.«Всякий новоприбывший, – подумал он, – обновляет печаль. Я проверил. Те, кто уже собрались на бдение, подчинились ходу вещей: жизнь продолжается, ничего другого не остается, как чем-то отвлечься; однако новоприбывшие опять привлекают внимание к покойнику». И как бы сквозь сон услышал слова Данте:– Говорят, что Джими схватили.– Кто говорит? – спросил Аревало.– Такой слух, – подтвердил племянник Больоло, – идет в молодежных кружках.Рей издал что-то вроде глухого рычанья, заметно побагровел, запыхтел. «В гневе он, наверно, превращается в зверя, в настоящего свирепого быка», – подумал Видаль и сразу же горько пожалел, что он и Аревало проявили такую нерешительность. Они не должны были возвращаться, не выяснив, дома ли Джими.– Мы были недостаточно настойчивы, че. Всего лишь два раза позвонили.– А если бы и проявили настойчивость, – рассудил Данте, – и выяснили, что Джими нет дома, тоже не много бы успели: только переполошили бы женщин.– Уж взялись, надо было довести до конца, – возразил Видаль.– Бедняга сказал, что идет позвать тебя, – объяснил Рей. – Вышел вот в эту дверь. Больше мы его не видели.Видаль отвел племянника Больоло на другой конец столовой и сказал ему твердо:– Говорю с вами конфиденциально. Если правда, что Джими схватили, постарайтесь встретиться с похитителями и, пожалуйста, скажите, чтобы они его отпустили. Если будут возражать, скажите, чтобы поговорили со мной.– Но подумайте, как я могу с ними связываться? – спросил племянник жалобным тоном.«Неужели я поддался импульсивному порыву? – подумал Видаль. – Но я должен был что-то сделать для Джими. Я тогда стоял как дурак и смотрел в это дурацкое окно и подверг его опасности. А теперь вышел показать свою храбрость, а его похитили».Он вернулся к друзьям. Рей, величественный в своем гневе, что-то проворчал о сыне Нестора и о племяннике Больоло.– Что ты говоришь? – спросил Данте с улыбкой.– Что? Не слышу.– По правде сказать, это подозрительно, – сказал Аревало. – Молодежные активисты сообщили ему об этом чересчур быстро.Видалю вспомнилось, как Нестор гордился своим 90сыном. Потом он подумал об Исидорито и спросил себя, знает ли сын про последние убийства и хватит ли у него мужества их не одобрить.– В нашей пассивности, – заявил Рей, – есть что-то недостойное. Если мне суждено умереть, пусть у меня хотя бы будет утешение, что я вспорол брюхо трем или четырем из них. Скажите этому парню, что его, мол, вызывают по делу.– Вы его встретите на улице, и что тогда? – спросил большерукий.– Да ничего. Уложу одним ударом по башке, – ответил Рей.– Но разве это не будет зверством? – спросил остролицый.– Вроде бы существует молчаливый сговор, – заметил Аревало. – Одна половина общества имеет право бесчинствовать, другая нет. Всегда было так.– Я с вами не согласен. У меня, слава Богу, еще хватит и духу и сил, и я с удовольствием проучу одного из этих нахальных юнцов… Только, ох, – Рей издал хриплый стон, – птичка-то упорхнула!Все взглянули на дверь – да, племянник Больоло, откланявшись, уходил. Видаль спросил себя, стоит ли радоваться. Снова появилась соседка с чашечками кофе на подносе.– Сеньора, – обратился к ней Данте, – не могли бы вы объяснить, на каком основании вы утверждали, что выдал Нестора собственный сын?– Не выдумывайте, – запротестовала женщина. – Я никого не обвиняю, и я не позволю, чтобы обвиняли меня.Аревало протер стекла очков и астматическим своим голосом проговорил:– Страх – не глупость. Верно, кто-то из этих молодчиков сказал ей, что, если она будет болтать, из нее душу выбьют.– Грозятся, убивают, – проворчал Рей, – а мы сидим сложа руки.Видаль услышал шум мотора, визг тормозов.– Возможен и другой вариант, – рассудил Аревало. – Хитрая старуха чует в воздухе перемену к худшему.– А может, от вашего прямого вопроса у сеньоры, так сказать, помрачение в мозгу? – спросил большерукий. – На экзаменах такое бывает.– Tc-c-c, – прошептал остролицый. – Не оглядывайтесь. Разговаривайте, будто ничего не случилось.Видаль оглянулся – оказывается, в столовую ворвалось четверо парней. Он не только посмотрел на них, но (видимо, потому, что не сразу понял, что произошло) задержал взгляд на том, который казался у них старшим. После нескольких секунд грозного молчания этот тип направился к приземистому и прыщеватому; остальные двинулись за ним, громко стуча подошвами; до сих пор все, кто был в доме, ходили на цыпочках и разговаривали шепотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50