Следующее утро принесло с собой новые мучения – их брат почел необходимым нанести им визит, дабы с весьма мрачным видом обсудить ужасное событие, а также сообщить им, как чувствует себя его супруга.
– Полагаю, вы слышали,– качал он с грустной серьезностью, едва опустился на стул,– о возмутительнейшем открытии, которое имело вчера место под нашим кровом?
Они ответили ему лишь утвердительным взглядом, минута была слишком опасной для слов.
– Ваша сестра,– продолжал он,– страдала безмерно. Как и миссис Феррарс... Короче говоря, это была сцена столь необоримого отчаяния... Но уповаю, буря все же пронесется, не сокрушив никого из нас. Несчастная Фанни! Вчера у нее один нервический припадок тотчас сменялся другим. Но не стану излишне вас тревожить. Донаван утверждает, что особой опасности нет. Конституция у нее здоровая, а решимость возобладает над чем угодно. Перенесла она все это с поистине ангельской кротостью! Она говорит, что никогда больше ни о ком хорошего мнения не будет. И не удивительно – после того, как ее столь коварно обманули! Столь черная неблагодарность в ответ на такую снисходительность, такое доверие! Ведь она пригласила этих девиц погостить у нее только из доброты сердечной. Только полагая, что они заслуживают некоторого поощрения, что они скромны и благовоспитанны и будут приятными собеседницами. Ведь мы лишь поэтому, вопреки самому горячему нашему желанию, не пригласили тебя с Марианной пожить у нас, пока вы, милостивая государыня, ухаживали за вашей дочерью. И так ее вознаградить! «Ах, я от всей души хотела бы,– говорит бедняжка Фанни с обычной своей сердечностью,– чтобы мы вместо них пригласили твоих сестриц!»
Тут он умолк, чтобы выслушать положенные изъявления благодарности, после чего продолжал:
– Что перенесла несчастная миссис Феррарс, когда Фанни ей все рассказала, не поддается никакому описанию! Подумать только! Она с истинно материнской любовью находит для него отличную партию, а он все это время тайно помолвлен с совсем другой особой! Подобное подозрение ей и в голову прийти не могло. И тем более в отношении такой особы. «Уж тут-то,– говорила она,– казалось, я могла ничего не опасаться!» Муки ее были просто неописуемы! Однако мы обсудили, что следует предпринять, и в конце концов она послала за Эдвардом. Он явился. Но мне грустно рассказывать о том, что произошло. Все уговоры миссис Феррарс расторгнуть помолвку, подкрепляемые моими доводами и мольбами Фанни, оказались тщетными. Долг, сыновья и братская привязанность – все было забыто. Никогда бы прежде я не поверил, что Эдвард способен на подобное упрямство и бесчувственность. Мать открыла ему свое великодушное намерение: если он женится на мисс Мортон, она передаст ему в полное владение норфолкское поместье, которое после уплаты поземельного налога приносит чистый годовой доход в тысячу фунтов. И в отчаянии даже пообещала добавить еще двести фунтов. А затем указала, какая нищета его ждет, если он не откажется от этого мезальянса. Ему придется довольствоваться собственными двумя тысячами фунтов, и пусть не смеет являться к ней на глаза, пусть не только не надеется на ее помощь, но более того, пусть знает: если он попробует найти себе какое-нибудь доходное занятие, она постарается воспрепятствовать ему, насколько это будет в ее власти.
Тут Марианна, вне себя от негодования, хлопнула в ладоши и вскричала:
– Боже милосердный, неужели это возможно?!
– Ты вправе изумляться, Марианна, упрямству, перед которым бессильны даже такие доводы,– сказал ее брат.– Твое восклицание вполне естественно.
Марианна собралась было возразить, но вспомнила свое обещание и промолчала.
– Да-да,– возобновил он свой рассказ,– все оказалось тщетным. Эдвард говорил мало, но зато самым решительным тоном. Ничто не подвигнет его расторгнуть помолвку. Он сдержит слово, во что бы это ему ни обошлось.
– Значит,– с грубоватой прямотой перебила миссис Дженнингс, не в силах долее молчать,– он вел себя как порядочный человек! Прошу у вас прощенья, мистер Дэшвуд, но, поступи он иначе, я бы сказала, что он негодяй! Это дело имеет такое же отношение ко мне, как и к вам, потому что Люси Стил моя родственница, и я убеждена, что в мире не найти девушки лучше и более достойной хорошего мужа!
Джон Дэшвуд весьма удивился, но он был флегматичен, неуязвим к уколам и предпочитал со всеми ладить, а уж тем более с обладателями приличных состояний, и потому ответил без малейшей досады.
– Сударыня, я никогда не позволю себе отозваться непочтительно о тех, кто имеет честь состоять с вами в родстве. И мисс Люси Стил, не спорю, особа, возможно, весьма достойная, но брак этот, как вы сами понимаете, невозможен. Согласиться же на тайную помолвку с юношей, порученным попечениям ее дяди, и тем более с сыном столь состоятельной дамы, как миссис Феррарс, это все-таки, пожалуй, немного чересчур. Но, впрочем, миссис Дженнингс, я вовсе не намерен бросать тень на поведение тех, кто пользуется вашим расположением. Мы все желаем ей всяческого счастья, а миссис Феррарс с начала и до конца вела себя так, как на ее месте вела бы себя любая нежная и заботливая мать. Великодушно и щедро. Эдвард сам выбрал свой жребий и, боюсь, тяжкий.
Марианна вздохнула, разделяя его опасения, а сердце Элинор разрывалось при мысли, что должен был чувствовать Эдвард, пренебрегая угрозами матери ради той, кто ничем не могла его вознаградить за подобное благородство.
– Но как же все это кончилось, сударь? –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118