В Зимнем дворце Растрелли прежде всего заканчивает «театр комеди и опера». Дворцовый? И да, и нет. Четыре яруса лож, ежедневные спектакли итальянской оперы привлекали и могли вместить далеко не одних придворных. Сезон прерывался только на летние месяцы. И на тех же подмостках раз в неделю подвизалась ставившая трагедии и комедии русская труппа с участием так бесконечно восхищавшего современников «несравненного» Дмитревского. Каменное театральное здание вырастает около деревянного дворца у Полицейского моста. Даже в Ораниенбауме – летней резиденции нелюбимого племянника императрицы, будущего Петра III, – архитектору Ринальди достается отстроить «концертную залу и оперный дом». В расчете на местных зрителей его размеры ограничивались двумя ярусами по двенадцати лож в каждом и партером с двадцатью двумя креслами, двадцатью двумя стульями и тем же числом скамей.
Пресловутая ценительница зодчества, Екатерина найдет способ расправиться со всеми елизаветинскими театрами. В Зимнем дворце он будет переделан под обычные дворцовые помещения. У Полицейского моста представления некоторое время сохранятся, чтобы с приездом автора «Медного всадника» Фальконе уступить место его квартире и скульптурной мастерской. Лишь один ораниенбаумский театр, скорее всего из-за своей удаленности от столицы и нелюбви Екатерины к резиденции покойного мужа, просуществует до конца правления Александра I.
В 1824 году его разберут и перенесут в Петербург, к Чернышеву мосту, где ровно через неделю после открытия он станет жертвой пожара.
К столичным дворцам прибавлялось строительство загородных. Сначала Петергоф, положивший начало идее потемкинских деревень. Переезды сюда двора отличались сложнейшим церемониалом и чисто театральными эффектами, предусмотренными во всех их мелочах. В спектаклях обязывались принимать участие жители соседних слобод и деревень и даже стоявшие вдоль дороги деревья: «Быть на указанных местах на тот день, когда будет шествие, коликое число людей и дабы в проезде от поселян во всех частях лучший вид представлен. На скудных еловых деревьях для преизрядного вида поместить рябинные ягоды, будто оные сами произросли». Ради того же благолепия на устроителей возлагалась обязанность «строго смотреть того, чтоб между сими людьми не было больных и увечных, а неменьше нищих, глад стерпевающих, в развращенных и изодранных одеждах и пьяниц». Оговорка тем более обязательная, что окрестности столицы на Неве были переполнены голодающими.
В реестре живописных работ, которые ведет Канцелярия от строений в церкви Петергофского дворца в 1750–1751 годах, уже появляется имя Ивана Титова. Пятьдесят два изображения, помимо икон иконостаса, принадлежали кисти своеобразной артели вольных живописцев – Мине Колокольникову «с товарищи». Среди «товарищей» находился Иван Титов. «Артельщики» усиленно трудятся и в Большом Царскосельском дворце. Снова церковь – от настенных росписей до икон. Зеленая столовая – живописные панно-вставки над зеркалами с мифологическими сюжетами. Сам Мина Колокольников написал «Полифема, поражающего камнем». Опочивальня – десюдепорты, представляющие помещавшиеся над дверями композиции с фигурами по оригиналам французского гравера Найе. Этой комнатой в качестве спальни пользовались вслед за Елизаветой Екатерина II, Александр I. Зала, в которой находилась парадная лестница. Реестр, учитывающий каждый рабочий день каждого живописца, свидетельствовал, что работал здесь Иван Титов в мае – июне 1755 года, прогуляв за два месяца всего один день.
Мастерство Ивана Титова хорошо знакомо Канцелярии от строений. Его запрашивает, составляя список необходимых помощников, известный итальянский мастер-декоративист Антонио Перезинотти. Судя по жалованью – восемь рублей в месяц, – Титов ставится в один ряд с наиболее способными живописцами команды, как Алексей Бельский, который через считаные годы станет одним из руководителей работ, или Иван Фирсов, автор картины «Юный живописец», получивший в дальнейшем возможность совершенствоваться в Париже.
Постоянная работа, постоянное, почти регулярно выплачиваемое жалованье и… конфликты. Вольные живописцы любой ценой уклонялись от вызовов Канцелярии от строений. «Артельщики» же Мины Колокольникова отличаются особенным упрямством. В борьбе с ними канцелярии приходится даже прибегать к помощи полиции. Слова документа тех лет говорят сами за себя: «Промемория. Ее императорского величества ис канторы строеней села Царского в главную полицымейстерскую канцелярию по имянному ее императорского величества указу повелено разного звания художества мастеровых в том числе и живописцов всех команд также и волных в царское село для самонужнейших работ исправления немедленно собрать а понеже живущей в санкт петер бурхе на петербургской стороне волной живописец Мина Колокольников от посылки ево в царское село укрывается которой и поныне не сыскан: того б ради во исполнение имянного ее императорского величества указа главная полицымейстерская канцелярия определила означенного живописца Колокольникова немедленно сыскать и за караулом в кантору строений села царского прислать ибо в повеленных от ее императорского величества живописных работах обстоит ныне крайняя нужда…»
На этот раз сыскали и доставили вместе с остальными «артельщиками». В другой, может быть, потому что нужда в рабочих руках была менее острой, махнули рукой. Самим же «артельщикам» несравнимо выгодней заниматься частными заказами, не подвергаясь кабале почти казарменного распорядка жизни казенных художников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22