Богу не пристало в палатке жить...И, отойдя несколько шагов, добавил уже мягче:Пришлют другого попаотпущу. Такая твоя фортуна... А без церкви нельзя. Россия тут строится.
Монах ничего не ответил и молча свернул к поселку. А вечером, принимая рапорт начальника караула, Баранов узнал, что Гедеон захватил топор и вышел из крепости.
После дневного приключения правитель не мог уснуть и до самого рассвета слышал удары в лесу. Это монах рубил сосны для будущего храма. Гулкое эхо пугало зверье, ревел потревоженный сохатый.
Все дни Павел был занят на берегу. Закладывали верфь. Правитель сам хотел строить небольшие суда, чтобы не платить бешеные деньги иноземцам. На «Неве» прибыл опытный корабельный мастер, и правитель хотел построить двухсот тонный клипер для постоянных рейсов в Охотск. Корабль «Юнона», купленный при Резанове, обошелся слишком дорого, да и ушел вместе с ним в Россию. На корабле отправились и опытные офицеры Хвостов и Давыдов, поступившие на службу компании.
Такелаж на судах был гнилой. Баранов и Кусков когда-то самолично мастерили его из снастей «Св. Ольги»двухмачтового брига, сожженного за ветхостью. Для прочности вплетали китовый ус, но шкоты и фалы рвались, лопались старые, латаные паруса. До сих пор якоря доставляли из Иркутска распиленными на части. Везли целый год на сотнях коней через тайгу, каменные хребты, топи. Иной раз во время метели караван срывался в пропасть, тогда погибали люди и труд всего опасного пути. Доставленные куски якорей сваривали в кадьякских кузнях, и часто якорные лапы отваливались во время первого шторма.
Поставим литейню,мечтал вечерами Павел, вскакивая и снова усаживаясь на лавку. Якоря станем ковать, ядра лить.
Он откладывал книжку, ходил по скрипучему полу недостроенной горницы первого этажа. Сюда они перебрались с Барановым из палатки. Оплывала свеча, трещал фитиль, шатался в углу органчик, привезенный Лисянским. Тускло отблескивала золотая рама картины на грубой бревенчатой стене.
Взбудораженный, в расстегнутом сюртуке, Павел шагал по комнате, улыбаясь и хмурясь. Красные пятна на скулах становились заметней, блестели темные, продолговатые глаза. После взятия крепости он совсем переменился. Снова стал прежним, увлекающимся и деятельным, каким его знал Баранов раньше. Полночи читал, чертил планы, что-то высчитывал и утром чуть свет уже торчал на берегу рядом с неторопливым бородатым корабельным мастером.
Правитель отрывался от бумаг, от толстой счетной книги, втыкал в песочницу гусиное перо и молча глядел на крестника. Пытливые глаза его еще больше светлели, на лбу расходились складки. На некоторое время он забывал о бесчисленных делах и заботах и о главной тревоге насчет продовольствия. Лещинский, посланный с кораблем в Якутат, до сих пор не вернулся, а запасы, привезенные Резановым из Калифорнии, уже иссякли, тем более что пришлось поделиться с экипажем «Юноны».
Но Баранов ничего не говорил Павлу, не говорил никому. Незачем до поры будоражить людей. Он неторопливо обходил форт, проверял караулы, зорко и напряженно вглядывался в темень леса, в мерцающее море.
Новая крепость днем и ночью охранялась стражей. В будках по углам палисада стояли дозорные, двое дежурили у самой воды. Подальше от берега качался огонек судна. Там хранился порох. На каменном острове нельзя было выдолбить погреб.
«Крепость крепка караулом»,говорил Баранов. И хотя колоши не появлялись возле блокгауза, небольшой гарнизон из промышленных всегда был настороже. На столбе у флагштока висел корабельный колокол. Медный тревожный гул извещал об опасности, все спешили в блокгауз, запирались ворота. Наружный караул укрывался за стенами. На вытаску бревен из леса, рубку дров промышленные и алеуты ходили с мушкетами, копьями. Баранов сам проверял вооружение.
Кроме зерна и других припасов, Резанов привез из Калифорнии ром. Раз в неделю промышленные напивались, напивались и алеуты, женщины и дети. Караул несли по очереди, и не пили только дозорные. Весь гарнизон от пьянки шалел. Баранов не мог отказать в продаже буйного зелья. Люди знали о его существовании, и лучшее, что оставалось сделать, поскорее от него избавиться. Однако компания не пожалела места в трюме бочонков было много.
Чтобы не быть застигнутым врасплох, правитель изредка проверял стражу. Он выносил на двор котел, наполненный даровым ромом, и, когда люди валились с ног, устраивал тревогу. Если промышленный не мог даже доползти, до своего поста, но оружие не выпускал, Баранов назавтра благодарил его.
Коли пьяный лежит с мушкетом,говорил он,дикий пострашится тронуть. Подумает, что притворяется. А ежели без оружия, убьет.
Потерявших оружие приказывал беспощадно сечь.
И благодарил и порол публично, тут же, у колокольного столба. Для торжественности алеут Пим бил в барабан.
Ни Павел, ни корабельщик в гульбищах не участвовали. Павел с удовольствием выпивал полкружки, затем весело принимался за чертежи, а мастер аккуратно сливал свою долю в дубовую баклажку, прятал ее под сваи: дорогая штука, жалко даже пить.
К концу января киль будущего судна лежал между упорами. Из самого прочного дерева устанавливали шпангоуты. Плотничья артель достраивала казарму, здоровенный амбар для пушнины, провиантский магазин. Над домом правителя выводили трубы. Море стало бурным, часто шел снег, но бухта не замерзала. Залив круглый год был пригоден для плавания.
Баранов ежедневно приходил на верфь. Заложив руки за спину, простаивал у остова корабля, потом снова шел к крепости, в лес, на берег, где намечался поселок, где клали фундамент церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174