- Я тоже нет. Наверное, это очень приятно… Ты напиши про это… Чтобы наши девушки знали, что мы их любили…
Он сверкнул глазами и испустил дух.
Я не думал, что с уходом одного человека, мир может так опустеть. Мне хотелось вытянуться рядом с могилой Малхсага и умереть. Да прибудешь в раю, Малхсаг! А кто следующий?

* * *
- Прочитал эти бумаги? Нашел там, что тебе нужно?
- Я прочитал не все. Есть записи, которые разобрать тяжело, наспех написанные. Нужно время. Хасан, Чанги погиб после Малхсага?
- Да, ровно через три недели. Это было тяжелое лето.
- А что случилось с Бейали?
- Жамурза сказал, что похоронил его где-то за Бартабосом в пятьдесят первом году, погиб в бою.
У студента был еще один вопрос: что случилось с семьей самого Хасана, с женой и сыном, которого он очень любил. Рассказывая о былом, он обходил эту тему. С былом, он обходил эту тему. очень любил.ь с семьей Хасанаеть…
у, крепко-крепко, с наслаждением?
омой дикой женщиной. ганизотудент воздержался, боясь наступить на рану друга.
- Хасан, я завтра уезжаю на занятия. На зимних каникулах свидимся.
- Свидимся, если на то будет воля Аллаха. Ты молодой, коварства гяуров мало знаешь - будь осторожен. И не каждый, который говорит на нашем языке, наш брат. Помни это.
Студент крепко обнял старика и пошел по тропинке вниз. Обернулся только тогда, когда дошел до Ассы. Хасан стоял на том самом месте, где он его оставил.
- Прощай, Хасан, - проговорил студент, - прощай!
Больше они не виделись.
Студент окончил свой институт, потом отправился туда, куда, как говорят русские, «Макар телят не гоняет». Когда он вернулся из тех мест, Хасана в живых не было - упокоился в родной земле!
Много позже студенту стала известна судьба семьи Хасана. Сын умер в Казахстане от голода, а жену потом он не принял.
Был в гостях у Жамурзы. А жена его даже симпатичная женщина и очень гостеприимная.
- Раз ты этими делами интересуешься, надо бы тебе самому обойти те места. Побывай у хевсуров, найдешь что тебе нужно. Съезди в Ахмети. Соберешь понемногу.
Бывший студент, а теперь непризнанный писатель, купил себе рюкзак, мягкие кеды и отправился искать заросшие тропы мстителей…

Надписи

на скалах
- Да, я знаю эти горы. Я многажды прошел по всем тропам. Я влезал на самые недоступные кручи, туда, где на выпас поднимаются туры. Зачем мне показывать эти места чужому человеку? В прошлом году здесь побывал другой такой любопытный, как ты. Но я его узнал. Знаешь, кто это был? Тот самый, который за год до Черной Среды явился в горы с какими-то людьми. Он тогда призывал нас подняться на войну с Советской властью. Говорил, что Гитлер любит нас и хочет здесь учредить новые справедливые порядки. Раздавал желающим немецкие бумажки и военные одежды, что-то записывал. Добротные одежды были. Но ему не поверили. У него были бегающие сучьи глаза. Как вышли со сборища, все договорились эти бумажки и одежды сжечь. Мы, конечно, горцы наивны, но не совсем дураки. Он оказался провокатором. Через день нагрянул НКВД и у всех, кто был на сборище, произвели обыск - ни лоскутка. Как можно такие гадости делать своим людям? Допустим, мы слепы, так неужели надо нас толкать в яму?
Вот он снова приехал в прошлом году, собрал людей со всех аулов и говорит:
- Зачем вы, темные люди, опять забились в эти ущелья? Выходите жить на плоскость. Оставьте эти горы диким зверям. Здесь нет нормальных школ, электрического света, радио, сюда не доходят газеты. Ваши жены и дочери не вылазят из навоза. Знаете, как легка жизнь женщин-ингушек там внизу. Пришла домой с работы, подоила одну коровку - и то не у всех корова имеется - не хотят в навозе покопаться, мужа и детей накормила и свободна. Мне обидно за вас.
У нас тут в горах свой милиционер, всегда пьяный. Я к нему подошел и говорю:
- Курейш, арестуй его, он немецкий шпион.
- Ты что такое, старик, говоришь?! Да он один из самых больших хакимов в нашей республике.
- Не знаю, - говорю, - кем он является сейчас, но в войну он служил у немцев. Приходил сюда в горы, агитировал нас. С ним были посланные Гитлером люди.
Курейш смеется:
- Ну, дади, ты даешь! Это была такая операция. А те, кого ты называешь «гитлеровскими людьми», были большие начальники из НКВД.
- Знаешь, Курейш, как по-ингушски называются такие вещи? Тийша болх
*
!
И что мне ответил Курейш:
- Дади, ты отстал от жизни. Запомни: государство стоит на прочном фундаменте. А этот фундамент - тийша болх! Если хакимы не умеют делать тийша болх, они не хакимы!
С тех пор я не верю образованным людям, особенно, если они носят глаженную одежду и эти ослиные хвостики * на шее.
Чтобы добиться своего, гостю понадобился сильный, неопровержимый аргумент.
- Ты знал отца того человека?
- Муллу? Конечно.
- Что это был за алим?
- Насчет алима я не знаю, но до женщин и денег он был падок. Некрасивое прозвище закрепилось за ним.
- Это он, умирая, грязные слова произносил, вместо святых аятов?
- Я сам этого не слыхал, но близкие об этом рассказывали.
- Старик, так сын такого человека честным мог вырасти? Разве не от корня растет деревцо?
- Это правда.
Затем гость назвал семь своих предков, начиная с отца.
Старик засмеялся:
- Вот к чему ты это вел! Ладно. Сегодня уже поздно, а завтра с утра я поведу тебя к этому месту. От корня растет деревце, от корня. Так ты вовсе не хаким, получается?
- Нет. Я - писатель.
- Хвалебные песни о хакимах пишешь? О Ленине? О партии? Как они народ счастливым сделали? И как бумага это терпит!
- Я пишу ровно наоборот.
- Тогда ты по этой земле долго ходить не будешь. Или убьют тебя, или в тюрьму посадят.
- Все может быть, старик. Я уже в тюрьме отсидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91