Он их выпил, просто чтобы не обидеть сноху.
- Гири.
- Вай?
- На нашей отаре под Валуном один мальчишка-пастушок двенадцати лет. Правда я ему дал кремневку. Но он ребенок, а ночи темные. Сходи туда. А за мной теперь есть кому посмотреть. Утром придешь. Годовалового ягненка принеси для нас.
- Хорошо, Воти.
Гири немедля собрался и ушел, ведя коня по невидимой тропе в этой кромешной темноте. Потом кто-то завозился, запыхтел за хижиной.
- Анна?
- Да, Воти.
- Это Хан, мой большой друг. Собака. Кушать хочет. Просить стесняется. Вон столб видишь?
- Вижу, Воти.
- На нем висит баранья нога. Сними, отдай ему.
- Всю отдать, Воти.
- Всю. Хан очень большой и он приходит, когда сильно голодный. Ты его не бойся. Он большой, но добрый. Хан знает своих и врагов.
Анна сняла с крюка переднюю ногу барана, откинула тяжелый полог из домашнего сукна и очутилась лицом к лицу перед могучей тенью животного.
- На, кушай, - протянула она мясо.
Зверь аккуратно взял у нее угощение и, тяжело ступая, удалился прочь.
- Там в углу постель Гири. Ложись. Кушать хочешь? В котле дил, а в большой чашке мясо.
- Я не голодна, Воти.
Женщина в потемках нащупала постель Гири: вместо матраца овчины и шуба вместо одеяла. Устроила у изголовья саквояж и собиралась лечь.
- Ваи-и-и! - громко произнес Солт.
- Что с тобой, Воти? Тебе больно?
- Совсем не больно! Сегодня болело, вчера болело, позавчера болело - теперь не болит.
- Я тебе, Воти, дала пилюлю с опиумом.
- Что это такое?
- Такое лекарство - любую боль останавливает.
- Спасибо! Живи долго! Ты большой доктор.
- Нет, Воти, я маленький доктор. Но я рада, что тебе лучше.
- Давай, Анна, кушать будем. Ты такую дорогу проделала. А я два дня только воду пил.
Анна мигом вскочила, разворошила в очаге золу, пока угли не показались, подбросила сухие тоненькие палочки. Очаг запылал. Дрова были сухие и в хижине стало светло. Солт сидел в своей постели в блаженной позе.
- Кто это лекарство придумал, обязательно в рай попадет. А-х! Хорошо!
Сноха достала из чашки мясо и бросила в горячий бульон, чтобы согреть.
- На окне сумка с хлебом и «точилом».
- С чем, Воти? - не поняла Анна.
- Степан сказал, что сухой чурек - точило, можно кинжал точить.
Оба весело засмеялись.
Солт отказался кушать, если сноха не присоединится к трапезе.
- Я потом, Воти. Как же я?…
- Как? Садись и кушай. А то я не буду. Я очень голодный. Ты не хочешь, чтобы я кушал.
И они поели, сидя рядышком, как отец и дочь.
- Ты хлеб кушай, а я «точило». Тебе «точило» нельзя - зубы сломаешь, - шутил Солт, подкладывая снохе вкусные куски. - Это ребрышки - самое сладкое мясо.
После ужина Анна собрала посередине очага тлеющие угли и прикрыла их золой. Улеглись спать. Была вторая половина ночи. Солт резко присел в постели, стал прислушиваться. Отчетливо снизу донеслось недовольное рычание большого зверя.
- Это Хан. Кто-то чужой.
Рык повторился громче, крик человека от боли и страха и два револьверных треска.
- Вставай Анна! Они!
Солт в полном боевом выскочил первый. За хижиной стояла привязанная лошадь, покрытая буркой. Старый горец мигом оказался на коне, он подхватил сноху, как пушинку и посадил впереди себя.
- Держись! Дорога крутая! Крепко держись.
Где- то скулила раненая собака.
- Вон он! Вон! Это Асламбек Эльбускиев. Живым и мертвым! Вперед!
Раздались разрозненные выстрелы.
Солт выпустил два выстрела в наступающих. Он стрелял туда, где вспыхивали огоньки. Конь под старым горцем закружился, и его удержать было невозможно. Солт догадался, что животное ранено. Заметив приближающуюся тень, Солт выстрелил - тень провалилась во тьму.
Анна сильно обхватила свекра за талию. На спине за поясом она нащупала рукоять необыкновенно большого пистолета. Она ухватилась за него.
В этот миг конь пошел боком и рухнул, седоки полетели на землю. Солт ударился головой о камень и потерял сознание, Анна перекувырнулась несколько раз и вскочила на ноги. В руке ощутил тяжелое оружие.
Она двумя руками подняла пистолет и нацелилась в ту сторону, откуда набегали тени. Нажала спусковой крючок, но выстрела не произошло. «Надо взвести!» - догадалась она. Взвод оказался на удивление мягким. Ей почему-то стало спокойно. Анна вскинула руку. Выстрел, целый сноп искр осветил плотную фигуру военного. Тело тяжело рухнуло на землю.
Анна развернулась и стала палить в мечущиеся тени. Патроны кончились. Она повалилась на землю, чтобы отыскать карабин свекра, но она наткнулась на мертвого врага, который зажимал в руке комиссаровский маузер. Женщина потянула оружие - он не отпускал.
- Отпусти! - Зыркнула на него Анна.
Ей с трудом удалось выкрутить маузер из его руки.
Она с колен открыла огонь в ту сторону, откуда появились враги.
- Отходи! Назад! Там засада! Их целая банда.
Пальба прекратилась. Теней не стало видно. Анна бросилась к свекру. Солт был без сознания. Одна нога застряла в стремени, а конь навалился на него.
Невероятными усилиями она высвободила эту ногу, кое-как взвалила старика на бурку и поволокла в сторону. Подальше от места побоища.
Стало светать. Анна дотащила свекра до дикой алычи, когда предметы стали различимы.
Там внизу в ущелье неожиданно начался бой. Продолжался минут двадцать на месте и покатился прочь в сторону Терек.
Анна рукой нащупала рану на темени свекра, туго перевязала своим платком. Бросить его одного и пойти за саквояжем в хижину, она не осмелилась: алыча росла у самого обрыва.
И тут заслышались шаги многих людей.
- Господи! Что же делать! - Издала она возглас отчаяния. Ей с трудом удалось вытащить кинжал Солта.
Снизу к хижине поднялся один человек с карабином в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91