У одного автомат, у двоих винтовки. Лошади стояли в стороне - им задали корм - у каждой на шее торба.
- Можно расстрелять, но шум поднимется, да и с этих гражданских дружинников начинать не хочется. Не по-мужски это. Разоружили и отпустили, а с теми немного поговорим. Ты автомат возьми в руки и стой здесь. Я пошел.
Оарцхо встал во весь рост из засады и стал спускаться, Лешка тоже встал и навел автомат на тех, кто сидел у костра.
Их сразу заметили.
- Эй вы, шакалы! Встать!
Они разом обернулись на окрик.
- Оружие на землю! Руки поднимите! Теперь назад отойдите чуть-чуть. Хорошо! Пистолет-мистолет есть? Нету? Жить хотите?
У тех со страха язык отнялся.
- Значит, не хотите?
- Хотим! Мы гражданские, мы не солдаты…
- Вы не гражданские. Гражданские с оружием не ходят. Вы - грабители, советские бандиты. Давай бег-г-гом до самого Орджоникидзе! Назад не смотрите.
Один тронулся с места, пошел, оглядываясь, потом побежал, остальные за ним.
- А ты не боишься, что они…
- Нет, не боюсь: они умирать не хотят. Собери оружие. Я лошадей выберу.
- Где мы их будем держать?
- Есть место у Хасана. Как-нибудь надо сохранить до весны; других отдадим отряду Хучбарова. Поехали навстречу остальным.
Они проехали с километр вверх, лошадей спрятали, а сами устроили засаду.
- Без моей команды не стреляй. Лишней крови не надо. Бьем сперва военных, энкеведешников, а потом, если окажут сопротивление, остальных. Ты вон за тот камень садись.
- Можно я из карабина?
- Можно.
Сперва показались из-за поворота Пихи и козел, глава стада, потом отара стала с блеянием спускаться в лощину, потом с оружием за плечами показались трое в форме НКВД и пятеро в гражданском. У энкеведешников были автоматы, остальные при новеньких карабинах. Шли они спокойно, не опасаясь засады, спокойная ночь придала им смелости.
Офицер- чекист шел, держа руки на автомате, который висел у него поперек груди, готовый в любую минуту открыть огонь, это был опытный и старый зверь, не лишенный боевой отваги. Черный дубленый полушубок ладно сидел на его плотном теле, глаза зорко смотрели из-под лакированного козырька. Он резко вскинул одну руку, фуражка с него упала, сам повалился лицом вниз. Двое остальных открыли огонь наугад. Гражданские залегли, стали отстреливаться. Второго энкеведешника сразила пуля Лешки, он повалился на бок и страшно кричал:
- Перевяжите мне ногу, я теряю кровь! Перевяжите мне ногу, а то я умру!
Третий военный побежал назад к повороту, но добежать не успел, подпрыгнул, оступился и полетел с обрыва вниз, в пропасть.
- Вы окружены! Сложите оружие, а то перестреляем всех до единого. Прекратите стрельбу!
Наступила тишина, кричал только раненый, и ему было не до сражения.
- Вставайте! Оружие на землю!
- А вы убивать не станете?
- Нет, кто выполнит приказ. Мы и так можем всех вас перестрелять. Быстро!
Один вскочил на ноги и резко отбросил от себя карабин. То же самое повторили еще двое.
- Отойдите в сторону, но не бегите.
Двое продолжали стрелять.
- Старик, если ты еще хоть раз выстрелишь, я убью тебя и того парня, что рядом с тобой. Они тоже поднялись, оставив оружие на земле.
- Отойдите к остальным.
Оарцхо встал из засады, но прежде чем спуститься вниз, сказал другу:
- Сиди на месте, приготовь автомат. Если со мной, что случится, всех убей. Одну очередь дашь поверх, чтобы поняли, что шуток не будет.
- Прямо сейчас?
- Да.
Оарцхо с винтовкой наперевес стал спускаться по откосу, а короткая автоматная очередь лишила остатки духа охотников за чужим добром.
- Мы же стоим… и все…
- Не стреляйте! - прикрикнул на свой «отряд» Оарцхо. - Они же сложили оружие.
- Да! Да! Мы сложили… Нас заставили…
- Никто вас не заставлял, не врите. Вы - добровольцы. Но…
Оарцхо подошел к корчащемуся на земле энкеведешнику, навел на него винтовку.
- Жить хочешь?
- Ты оставишь меня в живых?
- Я продам тебе твою жизнь за одно слово.
- Какое?
- Кто расстрелял стариков и больных в Волчьем Рву?
- Это не мы. Это истребительный отряд имени Черноглаза, командует старший лейтенант Черныш, сорок бойцов, все обстрелянные чекисты. Теперь добьешь?
- Нет. Договор - дело твердое. - Оарцхо махнул разоруженным рукой. - Забирайте его и айда. Сперва туго перевяжите ногу, а то вся кровь из него вытечет.
Оружие он оттащил подальше. Тут он заметил Пихи, который стоял, прижавшись спиной к горе, рот широко открыт, глаза осоловелые от страха.
- Иди сюда, - приказал ему по-ингушски Оарцхо. - Ты в штаны не наложил?
- Н-нет.
- Тогда снимай.
- Что снимать?
- Штаны.
- Зачем?
- А зачем они тебе?
- Я же, Оарцхо, ингуш, мужчина, родственником тебе прихожусь.
- Ты не ингуш, тем более не мужчина. Мужчина-ингуш врагов на своих не поведет. О родстве и говорить смешно. Снимай!
- Не позорь меня! - взмолился тот.
- Ты сам себя опозорил. Снимай! А то я тебе мужские «патроны» отстрелю. И зачем только их тебе Бог повесил?
Пихи сел на камень, снял чувяки, стал стягивать штаны из грубого шерстяного сукна.
- За родство кальсоны оставляю. Теперь возьмешь раненного на спину и понесешь. Бачи салам-моаршал передай. Чувяки не забудь одеть.
Нога энкеведешника была простреляна ниже колена, брючным ремнем перетянули выше колена.
- Давай идите!
- О, как больно! - застонал раненый, когда его взвалили Пихи на спину.
- Ничего - орден дадут, пенсию получишь. Водку выпьешь - хвастаться будешь, как смело воевал с ингушскими бандитами в горах Кавказа. Давай! Давай! Пошли!
Старший попросил:
- Дайте лошадь для раненого, одну.
- Вот вам лошадь, - Оарцхо указал на Пихи, - пусть тащит до самого города. Другой лошади не дам. Я вам жизнь дал - хватит.
Когда они скрылись из вида, Лешка сошел вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91