- Сидите спокойно! Пошевельнетесь - скошу!
- Не надо стрелять! Не надо! - Взмолился один из аварцев.
А Мехди весь напрягся, чувство подсказала ему, что происходит что-то ужасное.
Спустили на землю труп Цоки, ссадили Иби, потом взялись за постель Чабихи, тоже положили на землю.
- Ну, пошел, старый и ты!
- Ой, ванах *! Почему они нас снимают с машины тут? Я что-то не понимаю, - заупрямился Бача.
Но двое молодых солдат потащили его из машины, а у выхода швырнули вниз. Там старика подхватили на руки и швырнули в пропасть. Короткий крик - и скрылся старец во мраке бездны. Легко они избавились от Блаженного Иби, ему даже в голову не пришло помешать как-то этим убийцам убить себя. Но Чабиха оказала отчаянное сопротивление. Слышно было, как сапогами пинали больное тело старухи, она, видимо, цеплялась за ноги и одежды солдат.
- Суди их своим Судом. О, Господи!
Тело с шумом полетело с обрыва.
У Мехди не было никакого плана. Все произошло само собой. Он сделал с места бросок на того солдата, что стоял к ним спиной у дверцы, держась одной рукой за борт. Оба упали к ногам тех, кто стоял внизу. Они были в двух шагах от обрыва. Мехди не дал им опомниться: обхватил за талию одного из них, толкнул, и бросился вниз.
После первого удара он потерял сознание и пришел в себя в ледяной воде. Его несло, швыряя как палку о коряги и камни. Наконец-то ему удалось ухватиться за какое-то бревно. Он вылез на берег, покрытый свежим снегом.
Юноша бросил взгляд на нависавший берег. Его далеко отнесло. Дрожа от холода, он снова вошел по колени в воду, надеясь найти кого-нибудь из тех троих. Никого не было. Их, видимо, унесло вниз в долину.
Мокрая одежда прилипала к телу и смерзалась, делаясь твердой. Вода хлюпала в боржах. Он сел прямо на грязный камень, снял боржи и отжал их, стал одевать, а они не налазят. Одел с трудом. Снял отяжелевшее пальто, хотел отжать - куда там. Бросил. Всю верхнюю одежду отжал, раздевшись догола. Надо двигаться! Надо двигаться, чтобы холод не проник глубоко вовнутрь и не сгустил кровь так, что она не сможет течь по жилам. Но как холодно! Он знает это место. Здесь недалеко должна быть мельница. А при мельнице была пурни. *
Жена мельника пекла лаваши и точно такой хлеб, который продают в городе. Ей заказывали целые выпечки для мовлатов, свадеб и других торжеств. Мимо проезжаешь и такой запах! Ах! Неожиданно у Мехди закружилась голова - желудок вспомнил, что сегодня не получил ничего ему причитающегося, его устроил бы и кусок хлеба. Мехди побежал. Бежать! Бежать! Пока не добежишь до мельницы. А если там солдаты? Вон, на правой стороне горы лес. Но как там согреться? Господи, Тобою сотворен, Тобою вскормлен и Тебе решать, что будет со мной! Молю Тебя: помоги собраться с духом, и, если мне сегодня предписана смерть, хочу встретить ее достойно, как положено мусульманину!
Вон она мельница, чуть виднеется крыша, зато хорошо слышен шум падающей воды. Здесь мостик - тесаное бревно. А если тут засада? Будь что будет! Лучше умереть от пули, чем замерзнуть на снегу.
Он перебежал мостик, остановился, зорко оглядываясь по сторонам. Прислушался. Никаких звуков, кроме шума воды.
Стал крадучись подниматься по мерзлой тропинке вверх. На мельнице никого. Пурни в стороне. Это такой низенький домик, сколоченный из расколотых пополам бревен, всего две комнаты: большая - сама пурни и маленькая, где большею частью жили мельник со своей мельничихой.
Тихо. Стал пробираться к двери. Она была раскрыта, а внутри темно. Он весь сжался, как пружина, при случае готовый ринуться опять вниз в пойму реки.
- Есть кто здесь?
Мехди шагнул во внутрь и пошел по-над стенкой пока не наткнулся на печь. Руки искали хлеб, а его не было. Между печкой и стеной было пространство. Там были полки, куда мельничиха клала испекшийся хлеб для доводки. Нет. Ни одной булки. Ни одного куска.
Под нижней полкой он нащупал ткань-маша *, которым накрывали горячий хлеб. Совсем сухой маша, им можно накрыться. Он стал ощупывать саму печь снизу до верху, куда доставали его руки. Вот заслонка, на ней руки что-то небольшое нащупали. Что это? Неужели? Спички? Не пустой коробок? Он потряс - там были спички. Какое счастье! Здесь нельзя огонь разводить, рядом дорога из гор, по ней сегодня вывозили людей из сел. Сухих дров сколько хочешь.
Муталим завернулся в маша с головой. Во время падения с обравы он потерял шапку, или может быть ее сорвало в реке. Зато теперь у него есть маша, в который можно завернуться с головой и ногами!
Так он дошел до лицевой стороны печи. Нащупал короткие вилы, ими мельничиха доставала горячий хлеб и лаваши из раскаленной печи. Один бы из этих лавашей или ломоть горячего хлеба! Ничего вкуснее человек не ел испокон веков.
Шум мотора. Мехди вздрогнул и бросился к проему двери, которая была открыта. Там на дороге стояла грузовая машина с включенными фарами. С кузова прыгали солдаты. Они шли к мельнице. Мехди бросил в угол скомканный маша и залез в саму печь и там, в уголке за выступом, съежился в комочек. Луч света и вслед за ним оглушительный треск.
- Посмотри, кто это?
Послышались осторожные шаги, а потом смешок.
- Одеяло какое-то старое оставили.
- А вроде человек на полу.
- Со страху, что не покажется. Было одеяло, теперь решето.
- Никого здесь нет. Да и какой дурак будет здесь прятаться, у самой дороги, по которой целый день снуют военные машины.
- Посвети в печь.
Луч прошел по противоположной черной стенке. Рука с фонариком была у самого носа Мехди.
- Печь тут русская, да и все.
- Пошли уж.
Прошло время, свет фар удалился. Мехди сперва высунул голову, послушал. Света нет, шагов и голосов не слышно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91