Часто она еще и подставляла шею, поворачиваясь боком к подходящей самке, — ритуальная демонстрация подчиненности, о которой я расскажу несколько позже. Но как бы она ни заискивала и ни унижалась, и Ведьма и Черная Фея всегда ухитрялись найти причину для недовольства и куснуть ее в подставленную шею — в наказание или в назидание. Чуть меньше Юнона трепетала перед Лилией, хотя, несомненно, была ниже ее по положению в стае.
Юноне приходилось быть особенно осторожной, когда она приближалась к собственным детям. На второй день наблюдений я даже испугался: как бы щенки не подохли с голоду — каждый раз, когда мать подходила к норе и малыши пытались сосать, Ведьма — иногда с помощью Черной Феи — прогоняла ее прочь. Мне казалось, что Ведьма просто ревнует, потому что щенки явно отдают предпочтение Юноне. Если какой-нибудь малыш тянулся за матерью, когда она отступала перед Лилией, доминирующая самка тут же хватала его и водворяла в нору. И все же на следующий день щенки продолжали сосать мать.
Очень может быть, что — по редкостному совпадению — логово было найдено как раз в тот день, когда щенята впервые выглянули на свет. Во всяком случае, мне уже никогда не приходилось видеть, чтобы взрослые приветствовали щенков с таким восторгом. Да и Ведьма больше никогда не мешала Юноне кормить свою детвору, хотя, вполне возможно, это происходило оттого, что на следующей неделе мать всегда располагалась у входа в нору, когда они сосали. Получалось, что снаружи были видны только ее голова и плечи, а щенят во время еды было не видно и не слышно, так что Ведьма, наверно, и не догадывалась, что происходит под землей. Во всех других случаях, особенно когда Юнона пыталась перенести щенка, Ведьма молнией налетала на нее.
Меня всегда забавлял своеобразный «ритуал», когда Ведьма метила мочой траву вокруг норы. Отметки такого рода обычно обозначают право собственности на территорию, и мне очень хотелось знать, не предъявляет ли она таким образом свои права и на щенят. Но, с другой стороны, она могла просто пользоваться привилегией доминирующей самки, поскольку я никогда не видел, чтобы окрестности норы отмечали другие самки. Ее послание могло гласить:
«Здесь логово стаи Чингиз-хана. Я, Ведьма, первая сука в стае. Ни шагу дальше!»
Черная Фея — вторая за Ведьмой в «порядке клевания» самок — была совершенно очарована щенками, хотя, помня о своем месте, и подходила к ним с некоторой осторожностью. Например, присоединяясь к другой собаке, вылизывающей щенка, она, как бы совершенно случайно, оказывалась между ней и щенком и — совсем нечаянно! — потихоньку-полегоньку оттирала бочком взрослую собаку. Это повторялось так часто, что было совершенно очевидно — она все это проделывает вполне сознательно. Если другая взрослая собака собиралась пристроиться рядом с Черной Феей, облизывавшей малыша, она тут же ложилась прямо на свое сокровище, так что щенок почти скрывался из глаз — наполовину спрятанный и, сдавалось мне, полузадушенный. И другой собаке ничего не оставалось, как отправиться на поиски более доступного для вылизывания щенка.
Удивительно интересно было наблюдать отношение Черной Феи с остальными самками. Она постоянно подлизывалась к Ведьме. Если доминирующая самка шла в ее сторону, она спешила навстречу, виляя хвостом и повизгивая, при этом уши у нее были плотно прижаты к голове, а задние ноги полусогнуты в знак покорности. Когда они сходились, Черная Фея лизала и покусывала губы доминирующей самки и то и дело терлась подбородком о ее морду. Иногда Ведьме достаточно было просто перейти с одного места на другое — всего на несколько метров, — чтобы Черная Фея бросилась к ней с изъявлениями преданности.
Однажды, вскоре после того как мы нашли логово, я видел, как Черная Фея сделала несколько шагов в сторону Юноны, которая вылизывала одного из своих щенят, а потом подскочила к Ведьме, стоявшей неподалеку, и быстро потерлась подбородком о голову доминирующей самки. После этого она побежала обратно и стала кусать Юнону за шею. К моему удивлению, Ведьма догнала Черную Фею и в свою очередь принялась ее кусать. Поначалу я ничего не понял, но в следующие дни вся сцена повторялась в неизменном порядке, так что я скоро сообразил, в чем дело. Должно быть, Черная Фея, собираясь напасть на Юнону, то ли пыталась получить разрешение на нападение, то ли старалась убедиться, что Ведьма по меньшей мере готова ограничиться позицией невмешательства. Если она и вправду хотела этого добиться, то по большей части ей не везло: стоило Черной Фее укусить другую самку — Юнону или Лилию, — как Ведьма, очевидно для поддержания порядка, тотчас кусала Черную Фею. Но делала она это не больно, почти ласково: порой, цапнув разок, тут же начинала нежно, игриво покусывать ее — можно было подумать, что доминирующая собака, поставив Черную Фею на подобающее место, тем не менее выказывала ей свое неизменное благоволение и приязнь.
Мне всегда казалось, что Черная Фея чувствует, что ее собственное высокое положение зависит от поддержания дружеских отношений с Ведьмой, и следит, как бы Ведьма не сблизилась с другими самками. Я часто видел, как Черная Фея, не жалея сил, мешает другим самкам подходить к Ведьме. Если, к примеру, Лилия оказывалась рядом с Ведьмой, Черная Фея уже была тут как тут и то втиралась между ними, то отталкивала Лилию боком. В том и другом случае она иногда быстро цапала Лилию зубами, хотя за подобное нарушение этикета, как я уже рассказывал, ей обычно влетало от Ведьмы.
Порой казалось, что Черную Фею в предчувствии трепки обуревают сомнения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75