Только раз «бомба» оказалась еще живой и, немного пролетев по воздуху, распластала крылья и понеслась к своему гнезду.
Нападение хищников на гнездовья розовых скворцов все учащалось. Придя рано утром на наблюдательные пункты, мы не раз заставали в ущелье лисиц, хорьков-перевязок и даже волка. Всех их привлекала легкая добыча.
Однажды на гнездовье спустился стервятник. Прыгая как-то боком, он ловко вытаскивал из щелей скворчат и тут же проглатывал их. В одном месте стервятник засунул голову в щель, и она завязла в ней. Испуганный стервятник долго бил крыльями по камням с такой силой, что кругом летели перья. Наконец, видимо удачно повернув голову, он вырвал ее из плена и тотчас, подпрыгнув, тяжело поднялся в воздух. Больше мы его на колонии не видели…
Птенцы подросли и стали выглядывать из-под камней, норок и щелей. С каждым днем они крепли и вскоре начали выбегать из гнезд, перепутываясь с соседними. Жизнь отдельных скворчиных семей кончилась и началось общественное выкармливание птенцов. Скворчихи давали корм первым попавшимся птенцам. «Воровство» и «грабеж» прекратились.
После десятого июня начался массовый вылет птенцов и старых птиц в степь. Обратно они уже не возвращались. На гнездовье прилетали редкие одиночные скворцы. Вскоре и их не стало.
Наступила полная тишина. Как-то странно было и даже неприятно находиться теперь в ущелье, где за несколько дней до этого бурно кипела жизнь. Только стервятник по-прежнему появлялся над ущельем и жадно пожирал трупы разбившихся птенцов.
Мы стали свертывать нашу палатку и уехали с таким чувством, будто покинули гостеприимный дом, который вдруг опустел и сделался необитаемым.
Но в тот же вечер в первом колхозе мы встретились опять со своими старыми знакомыми: тысячи скворцов расположились на ночлег в садах колхоза. Все ветви деревьев были так густо усыпаны птицами, что вновь подлетающим не было места. Они садились на спины сидящих, срываясь с них и сшибая других. Скворцы сплошь покрывали все заборы и крыши, а из степи все летели и летели новые стаи. Засыпали мы под щебет скворцов, совсем, как около «своего» ущелья. Скворцы шумели всю ночь, но едва стало светать, наступила полная тишина: птицы улетели в степь искать саранчу.
Пожелав скворцам приятного аппетита, мы в тот же день поехали домой.
ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ
Богата и разнообразна природа Казахстана. В северной части его на тысячи километров простираются сосновые леса и бескрайние степи, с серебристыми волнами ковылей. На юге — горячие пески пустынь и вечные снега Тянь-Шаня, бирюзовый Арал и седой Каспий, тростниковые джунгли Балхаша.
Но богатства фауны Казахстана распределены неравномерно. Многих тысячелетий и даже миллионов лет оказалось мало для того, чтобы ценные животные сами могли переселиться в места, где они могли бы жить. Непроходимые пустыни, степи и горы помешали им сделать это. Советские ученые смело вмешались в жизнь природы: за два десятка лет они переселили много ценных диких животных на новые места, и для большинства этих переселенцев новая родина оказалась не хуже их обычных мест обитаний. Они размножились, расселились и стали давать огромный доход государству.
* * *
Скорый поезд несется на восток. В конце состава прицеплен специальный «живорыбный» вагон. В нем, в двух огромных чанах с волжской водой, перевозится живая рыба. Триста стерлядок плавают на дне чанов. Вода в них во время хода поезда непрерывно плещется и частые мелкие волны бегают по поверхности чанов. Этого достаточно для обогащения воды кислородом и ее не нужно менять. Для того, чтобы вода охлаждалась, чаны обложили льдом. Стерлядки чувствуют себя, как во время зимней дремоты.
На станции Арысь вагон отцепили. Поезд ушел на Ташкент. В сторону Алма-Аты поезд пойдет только через несколько часов. Началось томительное ожидание.
Через два часа ихтиолог Мартехов заметил, что одна стерлядка высунула нос из воды и глотнула воздух. Вскоре появилось сразу несколько носов. Потом все больше и больше: рыба начала задыхаться…
Создалось безвыходное положение — солоноватая степная вода не годилась для смены волжской воды, уже лишенной кислорода, а поезд придет не скоро.
Но выход все-таки был найден! «Живорыбный» вагон прицепили к маневровому паровозу. Несколько часов он таскал вагон, тряся его и толкая. Вода плескалась в чанах, ходила по ним кругами и обогащалась кислородом. Носы стерлядок исчезли с поверхности. Наконец, пришел пассажирский поезд. Вагон прицепили и он снова помчался на восток.
Река Тентек в своем устье разбивается на протоки и медленно пробирается по ним в огромное озеро Сасык-Куль.
На берегу реки Тентек показалась грузовая машина. Она быстро мчится по степи, оставляя позади облако пыли. В ее кузове большой брезентовый чан, наполненный водой, а в нем живая стерлядь. Огромный путь проделали эти переселенцы.
Мягкими марлевыми сачками стерлядь выловили из чана и она исчезла в реке. Это была первая стерлядь в южном Казахстане.
Аральским лещам посчастливилось на путешествия больше, чем другим рыбам-переселенцам. Гидробиолог Тютеньков вез их с Аральского моря в «живорыбном» вагоне до станции Лепсы. Здесь часть лещей пересадили в брезентовые чаны и отвезли на автомашине в устье реки Лепсы, где и выпустили. Остальных отправили транспортным самолетом на озеро Зайсан. Лещи летели все время выше облаков, но прекрасно выдержали эту высоту и благополучно нырнули в озеро. Из трехсот переселенцев только семь не долетели до Зайсана. Новые водоемы Казахстана обогатились ценной породой рыб.
От границ Китая через горы и степи мчит свои воды река Или.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20