— Но зачем… зачем… — спросил он, не веря себе, — зачем ты оставила Хоудли? Ведь ты же сознавала опасность?
Жанна твердо взглянула на него.
— Джим! — прошептала она, чувствуя, как с этим первым словом исповеди ее охватила дрожь и вся кровь прилила к ее шее и щекам.
— Джим! Когда в тот вечер ты поцеловал меня, я страшно рассердилась. Но едва ты ушел, как стала раскаиваться. Вероятно, ты… уже и тогда мне нравился, но я еще не понимала этого… Ужасное раскаяние овладело мною, и я поехала в горы следом за тобой, чтобы спасти тебя от самого себя. И среди всех страданий, страха и ужаса я иногда… чувствовала… сладость твоих поцелуев. А вместе с долгими днями мучений и боязливого ожидания, со всем, что говорило мне о твоей ненависти к жизни, пришла любовь… Любовь, которой я никогда не буду достойна. Я решила найти тебя, спасти, отослать обратно домой… И вот я нашла тебя, возможно, уже слишком поздно, чтобы спасти твою жизнь, но не поздно для спасения твоей души. Я люблю тебя, Джим… Я люблю тебя и не могу досыта наговориться об этом. Все мое сердце надрывается… Скажи, что ты веришь мне. И поцелуй меня… так же, как в тот вечер, когда оба мы были слепыми глупцами. О, как все это печально!.. Целуй меня, Джим, прежде чем я… упаду перед тобой… Если бы ты только поверил…
Слезы ослепили Жанну. Она бормотала бессмысленные слова, сама не сознавая, что она говорит. И тут, очнувшись наконец от онемения, Джим схватил ее в свои объятия. Жанна была близка к обмороку, почти в бессознательном состоянии. Он так крепко прижал ее к себе, что ее дыхание замерло, замерло и тело, остановился пульс… Она слышала его хриплые отдельные возгласы, чувствовала биение сердца у своей груди. И он начал целовать ее так, как она просила. Постепенно Жанна возвращалась к новой жизни, вся дрожа от счастья. Подняв свое лицо, она обхватила его шею и, ослепленная, целовала его, страстно, нежно и пылко. Все ее сердце, вся ее душа вылились в этих поцелуях.
— Жанна..! Жанна!.. Жанна!.. — бормотал он, как только их уста разъединились. — Сплю я или пьян… или с ума сошел?..
— О, Джим, это я, я, в самом деле! И ты обнимаешь меня, — шептала она. — Милый, целуй меня еще и скажи, что ты веришь мне.
— Верить?.. Я обалдел от радости… Ты любишь меня?.. Ты поехала за мной… Я должен был бы и так понять это, не будь я таким болваном!
— О, Джим! Довольно безумства. Нам надо спасаться. Вспомни, где мы сейчас. Перед нами стоят Келс и его страшная затея.
Он уставился на нее, и его сознание медленно вернулось к действительности. Наступила реакция. Если у Джима оставалось еще сколько-нибудь самообладания, то теперь он окончательно утратил его. Спрятав лицо у шеи Жанны, он плакал, тихо всхлипывая, глубоко потрясенный. Жанне было жутко слышать это. Положив его руку к себе на грудь, она молила его собрать все свои силы. Но он был весь охвачен раскаянием. Это он вовлек ее в такое несчастье. Жанна поняла, что только сильная встряска может вернуть ему прежнее уверенное и разумное равновесие.
Оттолкнув его от себя, она взяла его за плечи так, что он вынужден был смотреть на нее, затем она пылко и страстно поцеловала его.
— Джим, если у тебя хватило мужества на то, чтобы стать дурным, то значит у тебя его хватит и на то, чтобы спасти девушку, которая любит тебя и принадлежит тебе!
Джим поднял лицо, и мгновенная бледность сменила краску его щек. Он понял тонкость ее сравнения.
— У нас только одно средство — бежать.
— Да, но это чересчур опасно.
— Теперь у нас есть один выгодный шанс. Я достану лошадей, и мы выберемся отсюда, ибо новые события сейчас удержат всех этих бандитов тут на месте.
— Нет, нет! Я боюсь так рисковать. Келс тотчас же догадается о нашем бегстве и, как ищейка, бросится по нашему следу. Но это еще не все. Я до обморока боюсь Гульдена. Не могу объяснить своего страха. Он примет участие в погоне. Никогда я не соглашусь бежать, пока Гульден в лагере… Джим, знаешь, что он сделал?
— Он людоед, я знаю. Его вид мне тошнотворен. Я пробовал убить его и жалею, что не сделал.
— Пока он здесь поблизости, я не могу чувствовать себя в безопасности.
— Тогда он должен умереть.
— Тише, тише! Ты должен только в крайних случаях прибегать к таким отчаянным поступкам… Слушай! Сейчас я пока в полной безопасности у Келса. Кроме того, он очень расположен к тебе. Выждем немного. Мы останемся у Келса, поедем вместе с ним на золотые прииски. Я уверена, что там нам представится более удобный случай. Свою роль тебе играть придется, но сделай это без пьянства и не затевай драк. А затем при первой возможности мы попытаемся бежать.
— А, по-моему, у нас никогда больше не будет такого удобного случая для бегства, как сейчас, — протестовал Джим.
— Тебе это только кажется, но я знаю, как обстоит дело. Говорю тебе, что Гульден только из-за меня разошелся с Келсом. Мне кажется я умерла бы от ужаса, имея перед собой двести миль дикой гористой местности и этого гориллу за своей спиной.
— Но, Жанна, если бы ты отважилась на побег, то Гульден никогда бы не получил тебя живой, — серьезно заметил Джим. — Этого-то тебе бояться нечего.
— Я испытываю перед ним нечеловеческий ужас. Считаю его настоящей гориллой и уверена, что он утащил бы меня даже мертвую… Нет, Джим, давай подождем, предоставь мне выбрать момент. Доверься мне. О, Джим, раз мне удалось спасти тебя от участи бандита, то теперь я на все способна! Келса, Пирса или Вуда я еще смогу провести и вообще каждого из них, всех, кроме Гульдена.
— Ну, а если перед Келсом встанет вопрос: следовать ли за тобой или спешить на прииски, то что он предпочтет?
— Он погонится за мною, — ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73