СЕРЕБРЯНЫЕ РУКИ
Девочка Серебряные Руки Заблудилась под вечер в лесу. В ста шагах разбойники от скуки Свистом держат птицу на весу.
Кони спотыкаются лихие, Как бутылки, хлопает стрельба, Птичьи гнезда и сучки сухие Обирает поверху судьба.
- Ой, березы вы мои, березы, Вы мои пречистые ручьи, Расступитесь и омойте слезы, Расплетите косыньки мои,
Приоденьте корнем и корою, Положите на свою кровать, Помешайте злобе и разбою Руки мои белые отнять!
ДВЕ ЯПОНСКИЕ СКАЗКИ
1. Бедный рыбак
Я рыбак, а сети В море унесло. Мне теперь на свете Пусто и светло.
И моя отрада В том, что от людей Ничего не надо Нищете моей.
Мимо всей Вселенной Я пойду, смиренный, Тихий и босой, За благословенной Утренней звездой.
2. Флейта
Мне послышался чей-то Затихающий зов, Бесприютная флейта Из-за гор и лесов.
Наклоняется ива Над студеным ручьем, И ручей торопливо Говорит ни о чем,
Осторожный и звонкий, Будто веретено, То всплывает в воронке, То уходит на дно.
ДВЕ ЛУННЫЕ СКАЗКИ
1. Луна в последней четверти
В последней четверти луна Не понапрасну мне видна. И желтовата и красна В последней четверти луна, И беспокойна и смутна: Земле принадлежит она.
Смотрю в окно и узнаю В луне земную жизнь мою, И в смутном свете узнаю Слова, что на земле пою, И как на черепке стою На срезанном ее краю.
А что мне видно из окна? За крыши прячется луна, И потому как дым смутна, Что на ущерб идет она, И потому, что так темна, Влюбленным нравится луна.
2. Луна и коты
Прорвав насквозь лимонно-серый Опасный конус высоты, На лунных крышах, как химеры, Вопят гундосые коты.
Из желобов ночное эхо Выталкивает на асфальт Их мефистофельского смеха Коленчатый и хриплый альт.
И в это дикое искусство Влагает житель городской Свои предсувствия и чувства С оттенком зависти мужской.
Он верит, что в природе ночи И тьмы лоскут, и сна глоток, Что ночь - его чернорабочий.
А сам глядит на лунный рог, Где сходятся, как в средоточье, Котов египетские очи, И пьет бессонницы белок.
ТЕЛЕЦ, ОРИОН, БОЛЬШОЙ ПЕС
Могучая архитектура ночи! Рабочий ангел купол повернул, Вращающийся на древесных кронах, И обозначились между стволами Проемы черные, как в старой церкви, Забытой богом и людьми.
Но там Взошли мои алмазные Плеяды.
Семь струн привязывает к ним Сапфо И говорит:
"Взошли мои Плеяды,
А я одна в постели, я одна,
Одна в постели!"
Ниже и левей В горячем персиковом блеске встали, Как жертва у престола, золотые Рога Тельца,
и глаз его, горящий Среди Гиад,
как Ветхого завета Еще одна скрижаль.
Проходит время, Но - что мне время?
Я терпелив,
я подождать могу, Пока взойдет за жертвенным Тельцом Немыслимое чудо Ориона, Как бабочка безумная, с купелью В своих скрипучих проволочных лапках, Где были крещены Земля и Солнце.
Я подожду,
пока в лучах стеклянных Сам Сириус
с египетской, загробной,
собачьей головой Взойдет.
Мне раз еще увидеть суждено Сверкающее это полотенце, Божественную перемычку счастья, И что бы люди там ни говорили Я доживу, переберу позвездно, Пересчитаю их по каталогу, Пересчитаю их по книге ночи.
ЗВЕЗДНЫЙ КАТАЛОГ
До сих пор мне было невдомек Для чего мне звездный каталог? В каталоге десять миллионов Номеров небесных телефонов, Десять миллионов номеров Телефонов марев и миров, Полный свод свеченья и мерцанья, Список абонентов мирозданья. Я-то знаю, как зовут звезду, Я и телефон ее найду, Пережду я очередь земную, Поверну я азбуку стальную:
- А-13-40-25. Я не знаю, где тебя искать.
Запоет мембрана телефона: - Отвечает альфа Ориона. Я в дороге, я теперь звезда, Я тебя забыла навсегда. Я звезда - денницына сестрица, Я тебе не захочу присниться, До тебя мне дела больше нет. Позвони мне через триста лет.
КУЗНЕЧИКИ
1
Тикают ходики, ветер горячий В полдень снует челноком по Москве, Люди бегут к поездам, а на даче Пляшут кузнечики в желтой траве.
Кто не видал, как сухую солому Пилит кузнечик стальным терпугом? С каждой минутой по новому дому Спичечный город растет за бугром.
Если бы мог я прийти на субботник, С ними бы стал городить городок, Я бы им строил, бетонщик и плотник, Каменщик, я бы им камень толок.
Я бы точил топоры - я точильщик, Я бы ковать им помог - я кузнец, Кровельщик я, и стекольщик, и пильщик. Я бы им песню пропел, наконец.
2
Кузнечик на лугу стрекочет В своей защитной плащ-палатке, Не кует, не то пророчит, Не то свой луг разрезать хочет На трехвершковые площадки, Не то он лугового бога На языке зеленом просит: - Дай мне пожить еще немного, Пока травы коса не косит!
ЧЕТВЕРТАЯ ПАЛАТА
Девочке в сером халате, Аньке из детского дома, В женской четвертой палате Каждая малость знакома
Кружка и запах лекарства, Няньки дежурной указки И тридевятое царство Пятна и трещины в краске.
Будто синица из клетки, Глянет из-под одеяла: Не просыпались соседки, Утро еще не настало?
Востренький нос, восковые Пальцы, льняная косица. Мимо проходят живые. - Что тебе, Анька?
- Не спится.
Ангел больничный за шторой Светит одеждой туманной. - Я за больной.
- За которой? - Я за детдомовской Анной.
БЕССОННИЦА
Мебель трескается по ночам. Где-то каплет из водопровода. От вседневного груза плечам В эту пору дается свобода, В эту пору даются вещам Бессловесные души людские, И слепые,
немые,
глухие Разбредаются по этажам. В эту пору часы городские Шлют секунды
туда
и сюда, И плетутся хромые,
кривые, Подымаются в лифте живые, Неживые
и полуживые, Ждут в потемках, где каплет вода, Вынимают из сумок стаканы И приплясывают, как цыганы, За дверями стоят, как беда, Сверла медленно вводят в затворы И сейчас оборвут провода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21