Но мальчик явно был не из слабаков.
Дважды навстречу попадались люди. Но первый, крепкий, но умный мужик,
не рискнул нас останавливать, а не в меру воинственного старика с клюкой
я, скрепя сердце, уложил на мостовую одним ударом.
Не дело тебе, дедуля, чужой крови жаждать. Не по возрасту.
-- Ильмар...
Мальчишка начал отставать. Ноги у него может и быстрые, молодые, зато
я всю жизнь в бегах провел.
-- Ильмар...
Направление я правильно выбрал. Дома вокруг тянулись все плоше и
плоше, а потом и вовсе пошли развалины, давним пожаром оставленные. Под
ногами уже не мостовая, а просто земля утрамбованная, трава кое-где
лезет. Полгорода такие вот, заброшенные. Даже на Печальных Островах
шахты пустеют, вот народец и разъезжается.
И когда я совсем уж было поверил, что ушли мы, Марк сзади вскрикнул.
Остановившись я посмотрел на него. Марк пытался встать, хватаясь за
левую ногу. Сломал, что ли?
Никого вокруг не было, и, проклиная себя за глупость, я все же
вернулся к мальчишке.
Марк жадно ловил ртом воздух.
-- Больно?
-- Да...
Штанина вся в крови была -- неужели кость наружу вышла? Тогда все,
тогда конец ему. Потом я сообразил, что у мальчишки ладони изрезаны, вот
сам себя и замарал. Засучив брючину, прощупал кости. Да, вроде целы.
Мышцу потянул сильно.
Только какая разница -- сломал, потянул, -- если погоня следом, и
медлить нельзя?
-- Попробуй встать.
Он встал. И даже шаг сделал, перед тем как рухнуть.
Мы оба молчали.
-- Судьба твоя такая, Марк, -- сказал я. -- Понимаешь?
Он кивнул. На глазах уже слезы блеснули -- не от боли, от страха.
-- Может, и обойдется, -- утешил я. -- Вон, в развалины отползи, и
укройся. К вечеру нога отойдет, дальше сам думай...
Марк молчал.
Я плюнул с досады.
-- Ну не могу же я тебя тащить! Сам посуди! Тут уж так... каждый за
себя, один Искупитель за всех... Не поминай злым словом.
Мальчик начал медленно отползать к развалинам.
-- Если духу хватит, так соври стражникам, что я туда убежал, -- я
махнул рукой к морю. -- Тебе все равно, а мне поможет.
-- Я... -- он замолчал.
Ну и правильно. Чего уж тут. Я б его не гнал, даже помог бы. Сам
виноват, надо под ноги смотреть.
Развернувшись, я пошел по улице, восстанавливая дыхание перед новым
рывком.
-- Ильмар!
Все-таки я обернулся.
Марк взмахнул рукой, и в воздухе сверкнула сталь. На мгновение я
уверился, что нож летит мне прямо в лоб, и сейчас я улягусь рядом с
пацаном.
Нож упал к ногам.
-- Мне... ни к чему теперь...
Приловчившись, Марк на четвереньках потащился к выбитым, осевшим на
прогнивших деревянных петлях дверям. Вот дурашка. След за ним тянется,
только слепой не заметит.
Я нагнулся и подобрал кинжал.
По выпачканной кровью костяной рукояти шла узорная вязь. И лезвие
было протравлено тем же узором, в котором какой-то герб угадывался.
Старая работа, настоящий металл, подлинная сталь. А главное -- не
отнимал я его, мальчик сам отдал. Значит -- приживется нож.
Как там Сестра сказала Искупителю, когда кинжал ему в тюрьму
принесла? "От меня откажись -- не обидишь, а нож возьми..."
-- Сволочь ты Марк, душегуб, убивец, -- беспомощно выругался я. --
Оба ведь сдохнем!
Вот так всегда оно бывает, когда удача сама в руки идет. Удачи --
птица насмешливая, капризная, не удержишь при себе. Я давно знаю, если
повезло в чем -- следом жди беды.
По любому разумению сейчас следовало мне бежать из города, то ли в
холмах затаится, то ли в береговых утесах, но не прятаться в пустом
доме. Пустят хоть одну собаку вслед -- пропаду. Стражник повнимательнее
пройдет -- тоже не спастись. Много ли навоюю, пусть даже с кинжалом
дареным? Да и дюжина моя давно располовинена... что Искупителю скажу,
когда в петле отболтаюсь?
Но забивать голову переживаниями было некогда. Первую залу я пробежал
с Марком на руках, не останавливаясь -- очень уж грязно тут было. Люди
тут ночевали, и крысы, и собаки бродячие. И каждый что-то жрал, и каждый
гадил.
Во второй зале оказалось почище. Наверное потому, что потолок тут
давно провалился, пол весь в деревянных обломках и осколках черепицы.
Кому охота под открытым небом ночевать?
Опустил я Марка на балку, что с виду покрепче казалась, хотел еще
разок высказать все... да некогда, некогда. Только махнул рукой и
побежал обратно.
Перед выходом, плюнув от омерзения, набрал две пригоршни сухого
крысиного помета, вышел на улицу. Разбросал вокруг, растер подошвами.
Лучше бы в руках растолочь, как старый Ганс учил, да совсем уж было
невмоготу. Чистоплюй я, что поделаешь.
Собаки, они крыс не любят. Да и побаиваются -- кроме мелких шавок,
что специально охоте обучены. Едкая вонь запах наш перешибет... опять
же, если Гансу верить.
С чахлой акации, что росла у стены, я обломил ветку, стараясь, чтобы
не видно было слома. Затер ранку на стволе грязью, и стал заметать
следы.
Сколько еще времени у меня? Минута, десять, или полчаса Сестра
отпустит?
Ох, не знаю.
Пыль вилась, лениво оседая. Я побежал по улице, нарочито тяжело
ступая. Потом, метрах в ста, где журчал у дороги мелкий арычок,
остановился, и пошел назад по своим следам.
Пусть решат, что по воде ушел. Пусть поверят, пусть поищут. Арык,
если повезет, до холмов дотянется, а то, глядишь, впадет в какую ни на
есть речку и доползет с нею до моря.
Добежав обратно, я одним прыжком влетел в распахнутую дверь.
Притворил ее, потом еще в зале прибрал немного. Точнее, восстановил
прежний вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18