Отшумел уже, спуская якорь, кабестан, и совсем рядом, за бортом,
слышались приглушенные голоса. И то верно, не только нас, скот рабочий,
привезли, -- еще и провиант столичный для офицеров, оружие, одежду,
инструменты. Городок-то не такой уж и малый, близ гарнизона многие
кормятся.
-- Ну, пора! -- Шутник изобразил самую разлюбезную улыбку. -- Рад я
за вас, ворье несчастное. Честным трудом вину искупите -- обязательно
назад отвезу.
-- Не задерживайся только, -- буркнул Локи. Еще вчера мог бы и
плеткой за дерзость получить, а сегодня с рук сошло.
Шутник двинулся по трюму, останавливаясь у занятых коек и отпирая
цепь. Человек он был все же смелости отменной -- не побоялся в одиночку
снять оковы с двух десятков бандитов. Хотя, конечно, и то понимал, что
мы все знаем -- и палуба, и причал сейчас стражниками кишат.
Возле меня Шутник остановился, спросил:
-- Снять замок, или сам сумеешь?
-- Сними уж, -- попросил я.
Шутник покачал головой:
-- Чтоб такой как ты, и не сумел щепкой замок снять...
В груди у меня ёкнуло, но надзиратель открыл замок и прошел дальше.
Нет, ничего он не подозревает. Разочаровался, наверное, что Ильмар
Скользкий на поверку оказался так прост.
Ничего, потерпи, друг. Вскоре будет тебе спектакль...
Марк спрыгнул с верхней полки, потирая натертое цепью запястье. Как
всегда бывает с мальчишками, его сковали слишком туго, чтобы не вывернул
гибкую кисть из кольца. Но кровоточащий след Марка не волновал. Он
уставился на меня с таким заговорщицким видом, что я мгновенно
отвернулся. У Шутника все же чутье есть, не стоит Сестру гневить,
собственной глупостью на неприятности напрашиваться.
-- По одному, по одному вверх! -- крикнул Шутник. -- Двинулись!
Я шел пятым или шестым, за мной Марк. После десятидневного заточения
в тесном, душном и вонючем ящике сама возможность выйти из трюма
казалась чудом, неслыханным подарком. Все радовало -- и коридорчик, и
крутой трап, и -- вот оно, счастье! -- квадрат безоблачного неба в люке.
-- Проходи, не задерживай! -- рявкнули на меня с палубы. Щурясь от
ослепительного солнечного света, я поднялся, получил беззлобный, но
крепкий толчок в спину, и присоединился к группе каторжников.
Кораблик, на котором нас привезли к Печальным Островам, был
небольшой, но крепкий и чистенький. Палуба -- отдраена, паруса --
аккуратно спущены и уложены, всё на своих местах, всё имеет строгое
морское назначение и непонятное название. Если б не был вором, стал бы
моряком...
Десяток стражников, охраняющих нас, казался куда расхлябаннее
корабельных матросов. Даром что вооружены прекрасно -- и самострелами, и
бронзовыми палашами, а у одного даже пулевик в руках. Зато форма
грязновата, морды кислые и опухшие. Правды железом не скроешь.
Перед стражниками лежала бухта толстого каната. Все как заведено.
Это хорошо. На это и надеялся.
Отведя взгляд от охраны, я залюбовался островами. Глаза слезились, но
ничего, после тесноты трюма с удивлением вспомнилось, что есть на свете
расстояния и перспектива.
Печальных Островов -- три, но мы сейчас стояли у берега большего,
самого обжитого и самого красивого. Скалистые берега, поросшие сочной
зеленью, бурые холмы вдали, форт на огромном крутом утесе,
господствующем над бухтой, городок, прижимающийся к порту --
бестолковый, шумный и яркий. Вдали, в горах, поднимались дымы печей...
вполсилы, раньше куда сильнее дымило. Красиво было, и красиво той
умирающей, последней красотой, что я больше всего люблю... Посреди
города, как положено, вздымались шпиль церкви Искупителя и купол храма
Сестры-Покровительницы. Я ревниво отметил, что шпиль куда выше, и
вызолотка на дереве недавно обновлена. Эх, Сестра, жив буду -- принесу
подношение, нехорошо, что забывают тебя нынче... Корабль стоял у самого
причала, по перекинутым мосткам сновали туда-сюда грузчики, со
снисходительной ухмылкой поглядывая на нас. Ладно, еще посмотрим, кто
посмеется последним...
Выбрался Марк, поплелся, едва находя дорогу. Стражники похохатывали,
глядя на наши неуклюжие движения, и явно не ждали дурного. Кое-кто из
каторжников даже падал, это вызывало особенно бурное веселье.
А я наслаждался светом. Глаза уже привыкли, в моей работе без этого
нельзя. Грудь никак надышаться не могла сладким, чистым воздухом. Даже
ругань стражников улучшала настроение -- как-никак, новые люди, не эти,
опротивевшие за неделю, морды.
-- К канату, -- приказал наконец один из стражников. -- Давай, кто
смелый...
И Марк вдруг шагнул вперед.
Молокосос!
Мальчишка!
Я чуть не завопил -- "стой!", но нельзя было привлекать к себе
внимание. Никак нельзя.
-- Молодец, -- похвалил Марка стражник, пожилой и добродушный на вид.
-- Приказов слушайся, Искупителя чти, -- домой вернешься...
Он ловко набросил на шею мальчишке веревочную петлю, короткой
веревкой соединенную со второй петлей, совсем узкой. Выдернул из бухты
конец смоленого каната, продернул в маленькую петлю, заботливо
осведомился:
-- Не давит?
Марк покачал головой, и, конечно, затянул хитроумно увязанную петлю.
Стражники заржали.
Пожилой стражник ослабил узел, наставительно сказал:
-- Головой не дергай, удушишься... Следующий!
Придуманный план летел ко всем чертям. И все же, оттолкнув уже
шагнувшего вперед Локи, я пошел к канату. Молча дождался, пока мне на
шею оденут поводок, потом нагнулся, и стал бухту разматывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18