Потом, вспомнив слова Почкина,
зашарил глазами по стенам. Первый из плакатов я увидел на стене напротив.
Он гласил:
"Пальцем в солонку? Стой!
Что ты
себе
позволяешь?!
Мало ли где еще
Ты им ковыряешь!"
Поперхнувшись кефиром, я протер очки. Плакат не изменился.
Нормальный, аккуратно нарисованный плакат. Под ним сидели нормальные,
аккуратные девочки из отдела Универсальных Превращений. Девочки ели борщ,
обильно посыпая его солью, и ничуть не смущаясь необходимостью окунать
пальцы в солонку.
Мною овладел исследовательский зуд. Низко пригнувшись над тарелкой,
рассеянно нанизывая на алюминиевую вилку куски лука, печенки и
вермишелины, я смотрел по сторонам.
Над кассовым аппаратом я обнаружил чудесный, прекрасно зарифмованный
плакат на вечную тему: люди и хлеб.
"Мой знакомый по имени Глеб
Повсюду разбрасывал хлеб.
Не знает, наверное, Глеб,
Как трудно дается хлеб."
Перебрав в памяти всех знакомых ребят, я успокоился. Похоже, имелся в
виду не какой-нибудь там конкретный Глеб из НИИЧАВО, а обобщенный негодяй.
Кончиком вилки я извлек из солонки сероватую соль, посыпал вермишель и
быстренько доел. Закончил обед кефиром и пошел к выходу. На дверях меня
ждал третий плакат.
"Уходящий товарищ, ты сыт?
Зря спросил. Это видно на вид.
Администрация."
Слово "Администрация" меня добило. Я остановился, поджидая
кого-нибудь знакомого. Эмоции требовали выхода. Теперь я понимал Володю,
чей графоманский опыт исчерпывался знаменитым двустишием о едущем по
дороге ЗИМе. Разумеется, в нашей столовой работают не магистры, и даже не
бакалавры, а беззаветная любовь заведующего к Флоберу не панацея от
отсутствия вкуса. Самым удивительным было то, что никто не возмущался
этими жуткими виршами! Я вдруг перепугался, вспомнив утреннее приключение
с Колесом Фортуны. Вдруг мы каким-то образом исказили человеческие вкусы,
и теперь ЭТО считается нормальным? И Кристобаль Хозевич одобрительно
кивает, глядя на стихи о Глебе и хлебе...
В дверь проскользнул Юрик Булкин, наш новый сотрудник из отдела
Универсальных Превращений. По профессии он был энтомолог, но ухитрился
увлечься василисками - животными редкими и опасными. Теперь он вел тему:
"О свойстве василисков превращать живое в камень, и о возможности
превращения ими в камень воды". Как я слышал, теме придавалось большое
значение, так как с помощью дрессированных василисков намного упростилось
бы строительство плотин и был бы досрочно выполнен поворот сибирских рек в
Среднюю Азию.
Поймав Юрика за руку, я спросил:
- Слушай, Булкин, ты плакаты на стенах видишь?
- Вижу, - целеустремленно вырываясь сказал Юрик. - Я их сам писал...
Я остолбенел. Юрик слыл бардом, пел под гитару веселые песни, и от
его заявления упрочились мои худшие опасения. Видимо, оценив мою реакцию,
Булкин прервал движение к очереди алчущих пищи сотрудников и разъяснил:
- Меня знакомые ребята-социологи попросили. Они исследование
проводят, "ЧВ" - "Чувство вкуса". Какой процент сотрудников возмутится
этими плакатами за три дня. Нормальный показатель - двадцать пять
процентов.
- А у нас? - успокаиваясь поинтересовался я. - Вытянем норму?
- Тридцать процентов за полдня, - утешил меня Булкин. - И один,
похваливший плакаты.
- Выбегалло, - сказал я.
- Выбегалло, - подтвердил Булкин. - Подошел ко мне и говорит: - "А
ты, эта, значит, написал правильно. Эта, инициативу проявил. На ученом
совете вопрос буду ставить, как почин поддержать".
В глазах Булкина мелькнуло легкое злорадство.
- А ведь поставит, - задумчиво сказал я. - Еще и Модест поддержит, а
остальные решат не связываться... Так что ты готовься, Юрик, пиши плакаты
впрок...
Оставив Юрика в растерянности, я скрылся из столовой. Настроение
улучшилось, кефир весело булькал в желудке, создавая приятную иллюзию
сытости. Навстречу мне по коридору шел У-Янус.
- Янус Полуэктович, - поздоровавшись сказал я ему, - вы вчера просили
сделать расчет... Так он готов, я сейчас пошлю девочек вам занести...
Янус открыл было рот, чтобы спросить, какой именно расчет я для него
делал, но передумал, видимо, решив посмотреть по результату, что я
вычислял. Вместо этого ласково взглянул на меня и сказал:
- Александр Иванович, вы сегодня не засиживайтесь на работе.
Понедельник-понедельником, суббота-субботой, но сегодня-то вторник... да?
Неделя вам предстоит сложная, отдохните.
- Очень сложная? - беспомощно спросил я.
Янус Полуэктович грустно улыбнулся и прошел в столовую. А я
отправился в электронный зал в дурном расположении духа. Директор не
злоупотреблял возможностью предсказывать будущее, и очень редко ее
демонстрировал.

Ушел я с работы, когда еще и семи не было. То ли таинственное
предупреждение У-Януса сказалось, то ли захотелось посмотреть свежую серию
"Знатоков" по телевизору, сам не пойму.
Для очистки совести я сотворил двух дублей. Одного - заканчивать на
"Алдане" расчет задачи для Почкина, а другого - присматривать, чтобы
первый не отлынивал. Есть у меня такая нехорошая черта - мое настроение в
момент создания дубля очень легко этому дублю передается. Из института я
выбрался тихонько, стараясь не попадаться ребятам на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22