Что бы вы в такой ситуации сделали?
Точно. Вот и я тоже уснул.
@@ 2. Мы ждем рассвета
Проснулся я от озноба. Котенок спал, и от него шло ровное тепло, но
хватало его только на живот и немного на ноги. А по плечам разгуливал
прохладный ветерок.
Я поежился, и котенок сразу поднял мордочку, засветившись в полную
силу:
-- Замерз, да?
-- Спрашиваешь. -- У меня зуб на зуб не попадал, да и есть хотелось
ужасно. -- Вот простыну опять...
-- Вылечу, -- без особого энтузиазма пообещал Котенок. -- Ладно, уже
немного осталось. Это перед рассветом всегда становится темно и
холодно.
-- Значит, вот-вот рассветет. -- Я осторожно опустил Котенка на землю
и попрыгал, чтобы согреться. Помогло это плохо.
-- Может, мы мало спали? -- предположил я, снова усаживаясь на траву.
-- Семь с половиной часов, куда уж больше, -- сказал Котенок. --
Знаешь, какое чувство времени у Солнечных котят?!
У меня вдруг возникло жуткое подозрение. Но я не спешил его высказать,
а вместо этого спросил:
-- Ты до рассвета точно дверь не откроешь?
-- Никак.
-- А если... ну, в общем... вдруг здесь очень большая ночь?
-- Какая?
-- Несколько месяцев, как на полюсе!
Котенок помолчал, потом прошелся по траве взад-вперед и грустно
сказал:
-- Я надеялся, что ты об этом не подумаешь.
Обхватив руками плечи, я смотрел на сконфуженного Котенка. Потом
спросил:
-- Так что же, мы среди этих гор и останемся? Здесь же и есть-то
нечего!
-- Мне тоже, -- огрызнулся Котенок. -- Зато вода есть, можешь попить.
-- Меня дома уже ищут, -- вдруг сообразил я. -- Не знают что и
подумать -- исчез из постели, даже тапочки не надел!
-- Давай немного подождем, -- предложил Котенок. И мы ждали -- молча,
потому что говорить нам не хотелось, лишь Котенок со своим чувством
времени объявлял каждые прошедшие пятнадцать минут. Когда он со
вздохом сказал "час", я взорвался:
-- И где же рассвет?
-- Нет пока, -- признался Котенок. -- И я его не чувствую. Солнышко
еще где-то далеко. Подождем немно...
-- Хватит, -- оборвал я. -- Надо что-то делать.
-- Есть один вариант, -- со вздохом произнес незадачливый
волшебник. -- Я же умею летать. Сейчас взлечу и буду лететь, пока не
наткнусь на рассвет или закат.
Прозвучало это так, словно рассвет и закат были толстыми каменными
стенами. Я невольно улыбнулся.
-- А дальше?
-- Когда подкреплюсь, вернусь к тебе. У Солнечных котят отличное
чувство направления, я тебя обязательно найду. Откроем дверь -- и
готово.
-- Так что же ты раньше этого не предложил? -- возмутился я.
-- Понимаешь, я ведь уже не солнечный лучик, -- признался Котенок. --
Я буду лететь очень быстро, но может понадобиться несколько дней.
Вот тут мне стало страшно по-настоящему.
-- Ты представляешь, что говоришь? -- прошептал я. -- Что со мной
потом дома сделают?
-- Другого выхода нет. Ждать -- или лететь.
Я отвел взгляд от Котенка. И вдруг понял, почему возмутился этим
предложением. Мне страшно.
Я, наверное, стал бояться темноты. А без Солнечного котенка темнота
станет полной. И... что, если он не прилетит?
-- Давай, -- выдавил я. -- Лети. Только быстро, а то передумаю.
Он понял.
-- Данька, не вешай нос. Я буду лететь очень быстро. Если захочешь
пить -- ручеек прямо перед тобой, метрах в тридцати. Жди.
И прежде чем я успел сказать, что передумал, что не смогу ждать его в
одиночестве и мраке, Солнечный котенок подпрыгнул и взвился в воздух.
Оранжевый комочек света стремительно поднялся, превращаясь в крошечную
точку на черном небе. И полетел прочь. Действительно очень быстро: я
потерял его из виду за несколько секунд. Только хватит ли ему сил все
время мчаться с такой скоростью?
Минут десять я ревел, уткнувшись в густую, мягкую траву. Как ни
странно, это меня капельку согрело. Поднявшись, я пошел на поиски
ручейка, о котором говорил котенок.
Странное это дело -- бродить во тьме. Теряется и расстояние и время.
Лишь камни, изредка попадавшиеся под ноги, доказывали, что я не
топчусь на месте.
Руки я держал перед собой, боясь, что в любой момент оступлюсь, но
вскоре услышал журчание воды, а еще через мгновение трава под ногами
сменилась влажным песком.
Нагнувшись, я жадно пил холодную чистую воду. Потом, отойдя на
несколько шагов -- так, чтобы слышать ручеек -- лег навзничь в траву,
высокую, сомкнувшуюся надо мной.
Делать было совершенно нечего. Раньше я и не подозревал, как
выматывает полное безделье. Я лежал, слушая плеск воды и гул ветра
где-то далеко-далеко вверху. Лежал, наверное, очень долго. А потом
снова заснул.
Разбудили меня шаги. Я открыл было рот, чтобы окликнуть вернувшегося
Котенка, но вовремя сообразил, что эти шаги другие: тяжелые,
человеческие.
Сразу вернулся страх.
Шаги приближались сразу с двух сторон. В нескольких метрах от меня
идущие встретились. И я услышал тягучий голос:
-- Там нет никого.
-- Там нет никого тоже.
Я понимал говорящих, хотя мне почему-то казалось, что они говорят на
чужом языке. И от этих медленных, тяжелых голосов меня пробила дрожь.
Я замер, боясь шевельнуться.
-- Здесь никого. Но дозорный видел свет.
-- Дозорный видел Настоящий свет.
-- Это невозможно.
-- Но дозорный видел.
-- Здесь нет света. Здесь нет никого.
-- Тот, кто светил, улетел.
-- Или ушел по скалам. Здесь низкие скалы.
-- Нас обвинят в медлительности.
-- Это плохо. Надо сказать, что здесь был Крылатый, убежавший вчера.
-- Нас спросят, где его сердце.
-- Мы скажем, что он защищался. Мы скажем, что залили долину Черным
огнем.
-- Это расточительно. Это плохо.
-- Но это лучше медлительности.
-- Да. У тебя есть Черный огонь?
-- В башне.
-- У меня нет Черного огня. Мы полетим в твою башню, возьмем огонь и
сожжем долину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11