ПОЧТИ ВЕСНА

За толстым холодным стеклом умирала зима. Влажные бесформенные
снежинки падали на черную землю клумб, на мокро отблескивающий в свете
фонарей асфальт, на торопливые фигурки прохожих. Вдали, за частоколом
сосен, белыми гребнями рябило море. На Балтике штормило третий день.
Краем глаза я видел мужчину, сидящего метрах в пяти. Уж слишком
старательно он пытался не смотреть на меня...
Когда-то я не любил таких, как он, -- нерешительных и настойчивых
одновременно. Их появление означало неизбежные просьбы и не менее
неизбежный отказ. Но сейчас предстоящий разговор не вызывал никаких
эмоций. У мужчины могла быть тысяча причин искать встречи со мной. А у
меня -- лишь одна причина находиться в зале ожидания регионального
генетического центра.
Зал был большим -- горькая предусмотрительность строителей. Но
обилие модных скульптур из цветного стекла, тропических растений,
тянущихся от пола до прозрачного потолка, огромных аквариумов с яркими
рыбками делало его почти уютным. Тихая музыка глушила голоса, неяркий
свет смазывал лица. Здесь не принято говорить громко, здесь не принято
узнавать знакомых. Тут не плачут от горя и не смеются от радости.
Здесь просто ждут.
-- Ваш талон, пожалуйста. -- Девушка в зеленой форме подошла к
моему креслу.
Я протянул ей маленький белый прямоугольник. Никаких имен, лишь
десятизначный номер и фотография.
-- Ваш результат. -- В мою ладонь лег запечатанный конверт с тем
же номером, что на талоне. -- Удачи вам.
Я кивнул. Слова девушки -- формальность, заученная формула
вежливости. Но как она мне нужна сейчас, удача... Хотя бы чуть-чуть
удачи. Маленький зеленый штампик на листе гербовой бумаги в конверте.
-- Спасибо, -- вполголоса сказал я. -- Спасибо...
И надорвал плотный конверт -- осторожно, по самому краю, как
делали до меня миллионы, сотни миллионов людей.
Лист был слишком большим для тех нескольких строчек, которые
отпечатал на нем сегодня утром диагностический компьютер. Да и
немудрено -- в толще бумаги запрессовывались пленочные микросхемы,
которые надежнее всех печатей и водяных знаков предотвращали подделку.
Михаил Кобрин, 18 лет.
Соматически здоров.
Экспериментальная мутация на эмбриональной стадии типа ОЛ-63 с
положительными результатами. Генотип--81% чистых, 19% слабонегативных.
Желтый штамп.
Екатерина Новикова, 16 лет. Соматически здорова.
Генотип--67 % чистых, 32 % слабонегативных, 1% средненегативный.
Желтый штамп.
Взаимная генетическая совместимость:
Совпадение рецессивных негативных генов по типу ЦМ-713.
Абсолютные противопоказания.
Возможность оперативной терапии -- 0 %.
Красный штамп.
Он стоял ниже -- этот самый красный штамп с надписью: "Запрет.
Генетический контроль".
Я сжимал в руках свой приговор, словно собирался разорвать его или
скомкать и кинуть кому-нибудь в лицо. Например, мужчине, который
подходил ко мне с напряженной, сочувственной полуулыбкой...
-- Красный штамп, Миша?
Я не кинул в него заключением генетиков. Я беспомощно кивнул. И
тут же, проклиная себя за эту беспомощность и желание разреветься,
сказал:
-- А вам-то какое дело? Кто вы такой?
-- Тот, кто может помочь. -- Он присел на корточки передо мной,
сгорбившимся в мягком низком кресле. -- Зови меня Эдгар.
-- Мне нельзя помочь, -- сказал я с прорывающейся яростью. -- Я
люблю девушку, с которой генетически несовместим. У нас никогда не
будет детей.
-- И тебя это не устраивает?
-- Шел бы ты подальше... -- процедил я. Прозвучало довольно жалко,
и Эдгара это предложение не смутило.
-- Я действительно могу помочь.
Напряжение в голосе исчезло. Спокойный тон. Холеное, гладко
выбритое лицо. Светлые волосы коротко подстрижены по последней моде.
Строгий серый костюм того делового стиля, что не менялся, наверное, с
двадцатого века. Узкий галстук в тон рубашке.
Против воли я почувствовал, что начинаю ему верить. Конечно, его
дружелюбие не бескорыстно... Но красный штамп заставляет цепляться за
любую соломинку.
-- Что вы можете сделать? Здесь написано, что операция невозможна.
Эдгар пожал плечами. И предложил:
-- Может быть, поедем ко мне домой? Это недалеко, а у меня машина.
Ты не против?
Я кивнул. Конечно же не против.
Он жил в небольшом коттедже на берегу моря. К дому вела узкая
бетонная дорога, сооруженная явно для одного. Что ж, высокий статус
Эдгара ощущался с первого взгляда. В то же время рядом с домом не
оказалось ни ангара, ни взлетной площадки для флаера. Похоже, Эдгар
был из нелюдимых домоседов...
Однако сейчас я видел перед собой гостеприимного хозяина. Он
поинтересовался, что я предпочитаю: чай, кофе или пунш. Усадил в
удобное, явно любимое кресло возле камина, извинился и исчез на кухне.
Через несколько минут вернулся с подносом, где кроме дымящегося кофе
стояли миниатюрные бутылочки с коньяком и бальзамом. Осторожно отмеряя
ложечку бальзама, я заметил, как Эдгар плеснул в свой кофе коньяку.
Гораздо больше, чем необходимо для приятного вкуса. Волнуется? Пускай.
Я ведь тоже на взводе, хотя и понимаю, что надежд на Эдгара мало. Мне
может помочь лишь чудо.
Эдгар тем временем взял с журнального столика деревянный ящичек.
Открыл, извлек короткую толстую сигару. Потянулся за массивной
зажигалкой из такого же красноватого дерева...
-- Не стоит, -- негромко попросил я. -- Иначе мне прийдется уйти.
Эдгар торопливо отложил сигару.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2