Солнце снова померкло, и Пекин превратился в страшное вместилище взбаламученной пыли и катящихся по земле камней. Но пекинский ветер боится сумерек, поэтому люди с надеждой всматриваются в небо, ожидая, когда светило, сейчас ни на что не похожее, наконец-то уйдет на покой. Под вечер непогоде действительно наступил конец, и деревья распрямились. Правда, они еще раскачиваются, но уже не сильно и будто даже с удовольствием. Дворы домов чистые, словно после самой хорошей уборки. Мусор неизвестно куда исчез, лишь обрывок бумаги случайно застрял в уголке стены. В углублениях на переплетах окна возвышаются небольшие горки мелкой сухой пыли, а на подоконнике лежит неровная дорожка рыжеватой земли, напоминающей слой песка на речной отмели, с которой только что ушла вода. Люди постепенно пришли в себя и сейчас молят небо, чтобы завтра не было ветра. Но никто точно не знает, какая погода будет завтра, потому что в те времена не существовало метеосводок с предсказаниями погоды.
Что ни говори, а судьба у меня счастливая! В тот день, когда мне исполнился месяц, ветер вдруг стих. В синем небе неизвестно откуда появилась стрелка летящих с севера диких гусей, которые нынче раньше обычного возвращались в родные края. Птиц немного, но их зычный крик заставил всех бежать во двор и радостно задрать голову кверху.
- Гляди-ка! - сказал кто-то, тыкая в небо пальцем. - Правду говорят: "Седьмого - девятого реки вскрываются, восьмого - девятого гусь возвращается!"
И тут еще кто-то заметил меж каменных ступеней в щели нежные зеленые листики душистой полыни. Сестренка сразу же заявила, что она скидывает с себя тяжелый зимний халат.
- Не снимай! - остановила ее мать. - Весна держит холод!
Вдруг раздался скрип остановившегося экипажа, и до обитателей дома донесся мужской смех, такой громкий, что, казалось, он заглушил крики летящих гусей. Все замерли в недоумении.
6
Вслед за смехом во дворе возникло многоцветное сияние, которое, разливаясь во все стороны, устремилось к нашим дверям. К нам пришел гость. Испускала лучи его шляпа из блестящего синего атласа, с ярким пурпурным узлом на макушке. Светились крупные жемчужины, прикрепленные к полям головного убора. Блестел белый с синей оторочкой пояс, завязанный сзади на спине. Сияли высокие парадные сапоги на белой подошве. Многоцветный блеск словно пригвоздил людей к месту, а потом заставил низко кланяться и говорить слова приветствия. А когда он приблизился, все увидели полное белое лицо, живые глаза под темными бровями и угольно-черные зрачки. Круглое лицо будто тоже источало свет. Хотя голос гостя звучал громко, смысла слов никто не понимал, потому что речь то и дело прерывалась смехом и восклицаниями. Его зубы сверкали белизной.
Сияние проникло в комнату и, приблизившись к кану, осветило мое лицо.
- Ха-ха-ха! Прекрасно! Прекрасно! - Гость не стал садиться на предложенный ему стул и отказался от чая. Его полная мягкая рука вытащила из-за пазухи ассигнацию достоинством в два ляна и положила возле меня. От зеленоватого кольца, украшавшего палец белой руки, тоже исходило мягкое приятное свечение.
- Прекрасно! Ха-ха-ха! - Сияние, сопровождающееся хохотком, поплыло к выходу. -Нет, нет! Не провожайте меня! Ха-ха-ха!
Заливаясь смехом, гость подошел к воротам и, продолжая смеяться, поставил ногу на ступеньку экипажа. Легонько щелкнул хлыст, и колеса пришли в движение. Хохоток постепенно слабел и совсем затих, когда экипаж выкатился из переулка. В воздухе висело облачко дорожной пыли.
Тетя выбежала из своей комнаты и опрометью бросилась к кану. Она обалдело смотрела на ассигнацию, не веря своим глазам.
- Господин Дин! Господин Дин! - воскликнула она, когда к ней подошел кто-то из родственников. - Невероятно! Откуда он узнал?
Каждому хотелось что-то сказать, но ничего путного в голову не приходило. В нашем хутуне, кажется, никогда раньше не появлялся такой нарядный экипаж. А какой подарок! Целых два ляна. "На радость и в знак уважения!" Никто из родственников никогда не держал в руках таких больших денег! Ведь на них можно устроить первоклассный обед в ресторане!
Отца грызло раскаяние.
- Подумать только! В этом году я его даже не поздравил! А он...
- Откуда он все-таки узнал, если ты к нему не ходил с новогодним визитом? - снова последовал вопрос тети.
- Не волнуйся, прошу тебя! - Мать попыталась успокоить отца. - Если он к нам пришел, значит, не гнушается. Господин Дин - человек широкой натуры!
- И все же кто ему сказал? - не успокаивалась тетя.
Не получив ответа на свой вопрос, она молча направилась в свою комнату, испытывая ко мне некоторое уважение и даже зависть, но, когда пришла к себе и разожгла трубку, принялась снова честить лысого разбойника.
Я уже рассказывал, что моя прабабушка в свое время сопровождала крупного маньчжурского сановника в Юньнань. Когда сановник вернулся назад, он привез с собой несметные богатства, которые сейчас весьма успешно разбазаривал его потомок - господин Дин Лу.
Да, его звали Дин Лу, но у него было еще несколько имен: Цзыфэн, Юйчжай, Фучэнъ, Шаофу [Все имена или прозвания имеют обычно добрый смысл. В данном случае: Сюны-в-изобилии, Кабинет Благополучия, Богатый Чиновник и т.д.]. Иногда он называл себя Старцем чистого инея, хотя ему едва перевалило за двадцать. Когда Дин Лу исполнилось всего шесть годков, для него пригласили учителей - знаменитых конфуцианцев. Один обучал его маньчжурской грамоте, второй - китайскому языку и правилам стихосложения, третий разъяснял смысл канонов и истории. О том, сколь велика была его усадьба, распространяться, пожалуй, не стоит, достаточно сказать, что одна библиотека занимала помещение из шести комнат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59