Busya
«Лао Шэ «Избранные призведения», серия «Библиотека китайской литературы»»: Художественная литература; Москва; 1991
Лао Шэ
Разящее копье
Дом, где раньше помещалась «фирма» телохранителей Ша Цзылуна, давно превратился в обычный заезжий двор…
Восток не мог не пробудиться от глубокого сна. Гром пушек заглушил рев тигров в малайских и индийских джунглях. Люди спросонок протирали глаза, молились богам и предкам; вскоре они потеряли свои земли, свободу, независимость. Люди другой расы стояли у дверей, и дула их ружей еще дымились. Разве могли теперь помочь длинные копья, отравленные стрелы и толстые щиты, ярко расписанные цветами и змеями? Даже предки и боги, в которых они верили, потеряли силу. Китай драконового знамени перестал быть загадкой; появились поезда, рельсы пересекли могилы предков, растоптали местные святыни. Оранжево-красные знамена с кисточками, мечи с ножнами из зеленой акульей кожи, звенящие колокольчиками уздечки, острословие, крепкая брань всевозможных бродяг, слава и доблесть, а вместе со всем и Ша Цзылун, его военное искусство и предприятие минули как сон, как вчерашний день. Сегодня – поезда, скорострельное оружие, торговля, террор… Поговаривают даже, что нашлись люди, которые хотят отрубить голову самому императору.
То было время, когда телохранители потеряли кусок хлеба, а революционная партия вместе с просветителями еще не начала пропагандировать национальное военное искусство.
Кто не знал Ша Цзылуна, невысокого и худого, быстрого, крепко сбитого, с глазами, горящими, как звезды в морозную ночь? Теперь Ша растолстел. Он занимал три северные комнаты в заднем дворе, его славное копье стояло в углу, а во дворе устроили голубятню. И только по ночам, заперев ворота маленького дворика, Ша снова пробует свой коронный «удар, поражающий пятерых тигров». Это «разящее копье» с его «поражающим пятерых тигров ударом» двадцать лет удерживало за ним на всем Северо-Западе славу «Ша Цзылуна с волшебным копьем», не знавшего себе равных. Теперь и копье и искусство не могли больше приумножать его славу, и, только поглаживая гладкое, холодное, твердое и дрожащее копье, он находил – пусть небольшое – облегчение своему страданию. Лишь по ночам, держа в руке копье, он мог поверить, что «несравненный Ша Цзылун» – это он сам. Днем он не очень любил говорить о военном искусстве и прошлых временах; его мир унесло ураганным ветром.
Обученные им когда-то молодые люди изредка еще навещали учителя. Почти все они опустились и нигде не могли применить свое мастерство. Многие выступали на ярмарках и храмовых праздниках, притопывали ногами, раскладывая свои принадлежности, проделывали сальто, а попутно… торговали таблетками, дающими великую силу. И все это, чтобы заработать пару-другую медяков. Иные из них в самом деле не могли сидеть без дела – плели корзины для фруктов, возили на рынок фасоль и спозаранку выходили на улицы, громко зазывая покупателей.
В те времена мясо и рис были дешевы, и всякий, кто хотел заработать силой своих мускулов, не остался бы голодным. Но не таковы были эти люди. Запросы соответствовали аппетитам: сухие хлебцы и наперченные лепешки' были им не по вкусу. И они предпочитали выступать на ярмарках – конечно, в сравнении с работой телохранителя все эти фокусы были сущей безделкой, но все же давали им возможность продемонстрировать свое искусство. Выступления – занятие унизительное, приходилось подобающим образом наряжаться – ну хотя бы в синие атласные шаровары, белые куртки тонкого полотна, туфли, украшенные рыбьей чешуей, или синие атласные туфли с вышитыми на них головами тигров.
Ученики «Ша Цзылуна с волшебным копьем» (хотя сам он учениками их не считал) должны были ходить повсюду, чтобы показать себя, участвовать в храмовых праздниках ради одного-двух юаней, а иной раз и ввязываться в драки. Когда денег не было, они шли к Ша Цзылуну. Старый Ша не был жадным, он им не отказывал, не отпускал с пустыми руками. Но когда его просили научить каким-то приемам – будь то для драки или же просто для выступления, приемам защиты (как голыми руками отнять нож) или удару «голова тигра», – старый Ша обращал разговор в шутку, спешил уйти или говорил: «Чему еще учиться! Давай-ка лучше согреем чаю!» – а иной раз и просто-напросто выпроваживал своих учеников. Они никак не могли понять, что творится со старым учителем, и расходились недовольные.
Но повсюду они пели Ша Цзылуну громкую славу. Делалось это с двоякой целью: во-первых, показать, что свое искусство они заимствовали от настоящего учителя, что оно подлинное, а не поддельное, и, во-вторых, чтобы подзадорить старика – вдруг кто-нибудь да не поверит и пойдет разыскивать самого Ша Цзылуна. Неужели и тогда он не продемонстрирует своих заветных приемов? А посему: «Учитель Ша ударом кулака свалит быка, пинком забросит человека на крышу дома, и – заметьте! – без особых усилий». Сами они такого, конечно, не видели, но, чем чаще повторяли эти слова, тем больше верили в их истинность: могли указать даже время и место и поклясться, что это правда, сущая правда!
Ван Победитель, старший ученик Ша Цзылуна, расчистил сцену перед местным храмом, разложил свои принадлежности. Он растер последние крошки нюхательного табака, по цвету напоминавшего чайные листья, взмахнул, как бы раздвигая сцену, хлыстом. Затем положил хлыст и, не поклонившись публике, сказал:
– Молодцы, шагающие по дорогам Поднебесной! Перед вами боец, чей кулак известен бродягам на любой дороге.– Он снова обвел глазами публику. – Земляки! Ван Победитель не циркач, а на что, собственно, способен циркач?
1 2 3