Игорь Бойков
Дворовое Евангелие

Жизнь

Что наша жизнь: театр, игра?
Мы родились все не вчера,
Но от утра и до утра
Играем чьи-то роли —
То на провал, то на ура,
В той пьесе, что, как мир – стара.
С пелен до смертного одра
Другой не будет доли.
Из шкуры лезем, из телес,
Сыграть свою вечерю,
А режиссер глядит с небес
И говорит: «Не верю!».
Три Парки, не сочтя за труд,
Любому нить судьбы спрядут.
Кудели хватит на весь люд,
Отмеренной подённо.
Три Мойры вмиг срока соткут.
Через верховный высший суд.
В клубок свой минимум минут
Мотать нам, осуждённым.
Здесь каждый Господом храним,
Все ходим под надзором.
По гроб мы смертники пред ним
С отсрочкой приговора.
Жизнь – это битва и борьба.
Сипит без устали труба.
По капле выдавив раба,
Выходит в поле воин.
Один на всех – все на тебя.
Не прекращается стрельба.
Из пушек бьём по воробьям
И цели нет достойней.
Пора б среди подводных скал
Найти свою Итаку,
Но каждый, сам себе капрал,
Командует: «В атаку!»
Что наша жизнь: лицей, бордель?
То счастья миг, то канитель,
То лет улёт, то тишь недель,
То глубина, то мели,
То высший свет, а то панель
То рядовой, то колонель,
То полон, а то пуст кошель,
То сыт, то еле в теле.
Порой так пухнет голова —
Ни денег, ни работы.
А бандерша праматерь Сва
Кричит: «Плати по счету!»
Жизнь – очень странный книжный том,
Раскрытый наугад творцом,
А также матерью с отцом, —
Ее слова – как птицы,
Не вырубить их топором.
Ума питаем, но при том,
Дозволим, вряд ли, каб не гром,
Себе перекреститься.
Читая по слогам «тыр – пыр»,
В ней видим только фигу,
Но тянет дочитать до дыр
Прекраснейшую книгу.

Ирод

Ироду сообщили, что над Вифлеемом взошла звезда, родился младенец,
который может стать его конкурентом. Ирода это очень огорчило.
Ну вот, опять покоя нет,
И маги не дают совет.
Промедли – и кусать придется локти.
Мужчин, годами до двух лет,
Всех вытащить на божий свет
И извести их – подчистую – к ногтю.
Из рук Израиля бразды,
Из-за какой-то там звезды,
Терять нет смысла, даже и условно.
Удвоить в рубежах посты,
На реках развести мосты
И извести тот час же поголовно.
Кто воспротивится – карать.
Всё прочесать за пядью пядь.
Хоть принимать грех на душу не просто.
Я сам – отец, жива и мать,
Но всё же надо принимать,
Чтоб избежать в дальнейшем холокоста.

Иосиф

Волхвы пришли к Иосифу. Предупредили. И Иосиф решил бежать в Египет.
Чтоб первенца бедной Марии спасти,
Чтоб не потерять его с детства,
Готов я почётную ношу нести, —
Я знаю все правила бегства.
Даёт кров изгоям и беженцам всем
Египет и нас тоже примет.
Бежим, бросив Родину, свой Вифлеем,
В Египет, в Египет, в Египет.
С исхода прошло уже много веков
Забылись былые обиды.
Делились надысь на друзей и врагов,
Всё минуло – мы нынче квиты
Профессия есть, проживём как-нибудь,
Там род наш не будет повыбит.
Бежим же скорей, есть один только путь:
В Египет, в Египет, в Египет.
Песчаные бури, здесь в оба смотри
Покрепче держись за верёвки
Воды есть на день до колодца – все три
Идти надо без остановки
Здесь только присядешь, как тут же самум
Песками барханов засыплет
Есть лишь один путь
И бежать по нему
В Египет, в Египет, в Египет.

Варрава (при первой встрече с Христом до казни)

По пути следования на них хотели напасть разбойники, но юный Варрава
Уговорил сотоварищей этого не делать.
Я по будням праздную убого,
В праздники пашу, как идиот.
Хоть у Бога разного так много,
Только он не каждому даёт.
Наплевать, позабыть, начхать
Не проси, не бойся, не верь!
Счастье – мать,
Счастье – мачеха,
Счастье – бешеный зверь!
Я молчу о многом по омерте,
Нагрешив до опупенья – всласть.
Так боюсь, пусть даже лёгкой смерти,
Но молю, чтоб всё же в рай попасть.
На концерты счастья брал я флаер,
Но там побывать не довелось.
Видно, Бог – давно уже не фраер,
Видит всех и каждого насквозь.
Статью ли не вышел или рожей
Или тем, что поднялся с колен
Боже, всё возьми, что мне не гоже
Ничего не требую взамен
Будущим заманиваешь благом
Но оно в том свете ни к чему
Сам на этом здесь под чёрным флагом
Что сумею, всё своё возьму.

Беловодье

Навстречу беглецам из Египта шли толпами славяне в поисках Беловодья.
Не отдавая дани моде,
Идем и босые и боди,
И путь один по жизни годен,
Чреватый нудной маетой.
В сознании и в здравье вроде,
Шагаем при любой погоде
На край земли за Беловодьем,
За давней дедовской мечтой.
Там все умны, великолобы,
Там носят нимбы, а не робы.
Там нет недугов и хворобы.
Покраше рая те края.
Там нет ни подлости, ни злобы,
Там ветви ломятся от сдобы,
Там девки – самой лучшей пробы,
Причем любая лишь твоя.
Лишь для тебя в любви ретива.
Там все друг к другу терпеливы,
Менты не требуют ни ксивы,
Ни оправдательный билет.
Там все божественно красивы,
Там море водки, реки пива.
На вынос вина и в разливе.
Там поутру похмелья нет.
Господь там встретит у порога,
Введёт в хрустальные чертоги,
В прохладе шелковой полога
Прольёт бальзам своих речей.
И мы, под Божьим взглядом строгим,
Душой оттаем понемногу,
И каждый станет равным Богу.
Причем равней, чем иудей.

Легионер

Когда Ирод умер, на трон взошел его сын Архелай.
Иосиф со своим семейством решил вернуться на Родину.
Иудея на тот момент была колонией Римской Империи,
и под чутким наблюдением оккупационных войск в ней
творилось чёрт знает что.
Эх, улететь бы птицей с марш-броска
На родину, к своей стервозе рыжей.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2