- Так, значит, улов жирный! - радостно и без всякой видимой связи с предыдущим воскликнул Джим.
- Провалиться мне, Джим, жирный. Мне так и не терпится разглядеть все хорошенько.
Бессознательно оба ускорили шаги. Но осторожность их не покидала. Дважды они сворачивали с дороги, чтобы избежать полицейских, и, прежде чем нырнуть в темную прихожую дешевых городских меблирашек, оба удостоверились, что за ними не следят.
Только добравшись до своей комнаты на верхнем этаже, они зажгли спичку. Пока Джим возился с лампой, Мэтт запер дверь на ключ и закрыл задвижки. Обернувшись, он увидел выжидательную позу Джима и внутренне усмехнулся его нетерпению.
- Прожектор подходящий, - сказал он, вынимая и рассматривая карманный фонарик. - Только надо достать новую батарейку. Эта уже садится. Раза два я было подумал, что останусь в темноте. Странный какой-то этот дом. Я там чуть не заблудился. Его комната оказалась слева, и это меня сбило.
- Я же говорил, что она слева, - прервал Джим.
- Ты говорил, что справа, - возразил Мэтт. - Уж я-то знаю, что ты мне говорил, а вот и план, который ты чертил.
Порывшись в жилетном кармане, он вытащил сложенную бумажку и развернул ее. Джим склонился над планом.
- Я и вправду ошибся, - признался он.
- Еще как! Я сначала ни черта понять не мог.
- Теперь это уже не важно! - воскликнул Джим. - Давай поглядим, что там у тебя.
- Нет, важно, - возразил Мэтт. - Очень даже важно для меня. Я рискую всем. Я сую голову в петлю, в то время как ты прохлаждаешься на улице. Ты должен взять себя в руки и быть повнимательней. Ладно, давай покажу.
Он сунул руку в брючный карман и вытащил пригоршню мелких бриллиантов. На грязный стол вылился сверкающий ручеек камней. Джим смачно выругался.
- Это все пустяки, - торжествующе и снисходительно произнес Мэтт. Считай, что ты еще ничего не видел.
Он продолжал вытаскивать добычу изо всех карманов. Часть бриллиантов, завернутых в замшу, оказалась крупнее камешков из первой пригоршни. Из одного кармана он извлек горсть очень мелких граненых камней.
- Бриллиантовая пыль, - заметил он, высыпая их на стол поодаль от остальных.
Джим изучал их.
- Ну что же, сойдут по паре долларов за штуку, - сказал он. - Все?
- А что, тебе мало? - обиженно спросил приятель.
- Да нет, хватает, конечно, - ответил Джим одобрительно. - Больше, чем я думал. За всю кучу надо взять десять тысяч и ни цента меньше.
- Десять тысяч! - возмутился Мэтт. - Они стоят вдвое больше, верно тебе говорю, хотя я тоже ни шута не понимаю в драгоценностях. Погляди, какой красавчик!
Он выбрал камень из сверкающей груды и с видом знатока, взвесив его на руке, поднес к лампе.
- Этот, пожалуй, тыщонку потянет, - быстро оценил Джим.
- Тыщонку за твою бабушку! - презрительно возразил Мэтт. - Его не купишь и за три.
- Ущипни меня! Мне все это снится! - В глазах Джима отражался блеск камней; он принялся выбирать из кучи самые крупные и рассматривать их. Да ведь мы же богачи, Мэтт, мы с тобой станем шикарными господами!
- Сколько еще лет пройдет, пока их сплавишь, - рассудил более практичный Мэтт.
- Зато увидишь, как мы заживем! Знай трать себе денежки да сори ими, сколько душе угодно.
Под конец даже у флегматичного Мэтта заблестели глаза.
- Я же говорил тебе, что просто подумать боюсь, до чего это жирно, тихо проворчал он.
- Ну и удача! Вот подвалило, так подвалило! - восторженно восклицал Джим.
- Да, чуть было не забыл, - проговорил Мэтт, запуская руку во внутренний карман пиджака.
Из тонкой бумаги и замши показалась нитка жемчуга. Джим едва взглянул на нее.
- Стоящая вещь, - сказал он, возвращаясь к бриллиантам.
Наступило молчание. Джим играл камнями, то погружая в них пальцы, то складывая в кучки, то разбрасывая по столу. Это был тощий, слабосильный человечек - нервный, раздражительный, взвинченный и малокровный, типичное дитя трущоб, с некрасивым дергающимся личиком и маленькими глазками, с вечно голодным ртом и лихорадочным видом; в нем чувствовалась вкрадчивая жестокость, и на всем его облике лежала печать вырождения.
Мэтт не притрагивался к бриллиантам. Он сидел, облокотившись о стол, подперев ладонями подбородок, и, тяжело моргая, смотрел на сверкающие ряды камней. Он был полной противоположностью Джиму. Его никак нельзя было назвать порождением города. Мускулистый и волосатый, мощью и видом своим он напоминал гориллу. Для него в жизни все было просто и ясно. У него были широко расставленные выпуклые глаза, в которых светилось какое-то дерзкое дружелюбие. Они внушали доверие. Однако, присмотревшись, можно было заметить, что глаза его, пожалуй, чересчур навыкате и слишком уж широко расставлены. В нем все было чрезмерным, переходящим границы нормального. Черты лица были лживы: они не отражали его сущности.
- Эта куча стоит пятидесяти тысяч, - внезапно заговорил Джим.
- Ста тысяч, - возразил Мэтт.
Молчание возобновилось и тянулось долго, пока Джим снова его не нарушил.
- Хотел бы я знать, какого черта он держал их дома? Я думал, что он их хранит в магазине в сейфе.
Как раз в эту минуту Мэтт представил себе удушенного, каким видел его в последний раз при тусклом свете фонарика. Однако при упоминании о нем он даже не вздрогнул.
- А кто его знает, - ответил он. - Может, он собирался улизнуть от своего компаньона. Может, кабы не мы, он смылся бы неизвестно куда. Небось, среди честных людей не меньше воров, чем среди воров. О таких вещах постоянно пишут в газетах, Джим. Компаньоны то и дело всаживают друг другу нож в спину.
Что-то виноватое мелькнуло в глазах Джима. Мэтт не подал виду, что заметил, однако спросил:
- О чем ты сейчас подумал, Джим?
1 2 3 4 5 6