Иногда я беспрерывно писал несколько дней подряд по пятнадцать часов, не переставая, и отказывался от еды, не желая отрываться от страстной работы.Я ужасно утомился, однако ни разу не вспомнил о вине. Я жил слишком чистой жизнью, чтобы нуждаться в «успокоительных» средствах. Я проводил все время в созидательном раю. Кроме того, меня не тянуло к пьянству, потому что я не потерял веры во многое, например в любовь людей друг к другу, в обоюдную любовь мужчины и женщины, в отцовскую любовь, в справедливость, в искусство — во всю массу дорогих иллюзий, поддерживающих жизнь во всем мире.Однако ожидавшие издатели избрали благой путь и продолжали спокойно ждать. Рукописи мои делали удивительные круговые путешествия между Тихим и Атлантическим океанами. Я занимал небольшие суммы где попало и позволял слабеющему старику отцу кормить меня своим небольшим заработком.Однако мне скоро пришлось сдаться и вернуться к работе. И тут еще я не почувствовал ни потребности в поддержке алкоголя, ни глубокого разочарования. Случилась задержка в моей карьере, и больше ничего. XXIV Я работал при Бельмонтском училище в небольшой, но весьма благоустроенной паровой прачечной. Я и еще другой человек вдвоем делали всю работу, начиная от разборки белья и стирки его до глажения белых рубашек, воротников, манжет и крахмаления нарядного белья профессорских жен. Мы работали без устали, в особенности с наступлением лета, когда студенты принялись носить белые штаны. Приходилось проводить ужасное количество времени над глаженьем белых штанов, а их было такое множество! Мы неделями потели за нескончаемой работой; много ночей провели мы с моим компаньоном, трудясь над паровым котлом или гладильной доской.Рабочие часы были длинные, и работа была тяжелая, несмотря на то, что мы были мастера в искусстве сокращать излишний расход энергии. Я получал тридцать долларов в месяц плюс содержание; это был шаг вперед в сравнении с подвозкой угля и работой на жестяное фабрике. Содержание наше недорого обходилось нанимателям, так как мы ели на кухне. Для меня же экономия эта равнялась двадцати долларам в месяц; я получал их благодаря увеличившейся силе и ловкости своей и всему тому, что я выучил в книгах. Судя по степени моего развития, я мог еще надеяться добиться до смерти своей места ночного сторожа в семьдесят долларов или же места полицейского, получающего изрядное жалованье в сто долларов с различными надбавками.Мы с компаньоном так мало жалели себя за работой в продолжение недели, что в субботу вечером мы уже никуда не годились. Я узнал прежнее знакомое мне состояние рабочего скота. Книги стали недоступны для меня; я привез с собою в прачечную целый чемодан книг, но читать их оказалось невозможным. Я засыпал, едва начав читать, а если мне удавалось не заснуть на протяжении нескольких страниц, то я затем уже не мог вспомнить их содержание. Я оставил попытки заниматься трудными науками вроде юриспруденции, политической экономии и биологии и принялся за более легкое чтение вроде истории. Но я и тут засыпал. Я попробовал читать беллетристику — и неукоснительно засыпал. Когда же я стал похрапывать над веселыми рассказами, то сдался и перестал читать. За все время, проведенное мною в прачечной, я не прочитал ни одной книги.Когда же наступал субботний вечер и рабочая неделя была окончена до понедельника, то я знал только одно желание помимо сна, и это было желание поскорее напиться. Я во второй раз в моей жизни безошибочно услыхал призыв Зеленого Змия. В первый раз он был вызван умственным переутомлением, теперь же, наоборот, мозг мой пребывал в состоянии дремоты и совсем не работал. В этом, оказалось, и была вся беда. Привыкший к яркому свету научного мира, открытого ему книгами, мозг мой теперь страдал и тяготился бездеятельностью.Несмотря на соблазн, я все-таки не напился, и главным образом потому, что надо было пройти полторы мили до ближайшего питейного дома; кроме того, голос Зеленого Змия звучал не достаточно громко в моих ушах. Если бы он был громче, то я прошел бы и в десять раз дальше, чтобы добраться до вина. С другой стороны, если бы бар был тут же за углом, то я обязательно напился бы. Теперь же я проводил свой единственный свободный день, валяясь в тени и читая воскресные газеты. Но и они утомляли меня.Хотя я не поддался на зов Зеленого Змия, работая в прачечной, но определенный результат был им все же достигнут. Я услыхал зов, почувствовал жгучее желание и жаждал утоления его. Я был подготовлен к более сильным желаниям позднейших лет.В то время стремление к вину развивалось у меня исключительно в уме; тело еще не требовало алкоголя; он продолжал вызывать в нем отвращение.Как бы то ни было, уступал ли я желанию пить, как тогда, в Венеции, или воздерживался, как в прачечной, но посеянное в моем мозгу желание алкоголя неукоснительно продолжало укрепляться и возрастать. XXV После прачечной моя сестра с мужем снарядили меня в Клондайк. Ранней осенью 1897 года там произошло открытие золотых приисков, и за ним последовало массовое движение в страну золота. Мне был двадцать один год, и физическое состояние мое было великолепное. Я помню, как я нес груз вместе с индейцами, поднимая больше многих из них, во время двадцативосьмимильного перехода через Чилкут от побережья Дайн до озера Линдермана.Да, я послал к черту все карьеры и опять пошел по пути приключений в поисках благоприятной фортуны. Разумеется, я не мог не повстречаться с Зеленым Змием. Я опять жил с широкоплечими людьми, бродягами и искателями приключений, не боявшимися голода, но не умевшими обходиться без виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31